Встав из-за стола, Сара оправила узкую, темную юбку и взгляну­ла в зеркало — все ли в порядке с прической. К своей новой внешнос­ти она до сих пор еще не привыкла. Прямые, коротко остриженные темные волосы и огромная, тяжелая оправа фальшивых очков дела­ли ее с виду хрупкой и очень беззащитной. «Темный цвет волос, надо признать, оттеняет голубизну глаз,— подумала Сара.— Даже в таком виде я остаюсь достаточно женственной особой,— самодовольно под­метила она.— Если бы еще избавиться от этих уродливых очков… Так ведь нельзя: они своеобразная маскировка, необходимая для того, чтобы держать людей на расстоянии».

Вне работы Сара ходила в темных очках всегда, за исключением, конечно, позднего вечера или ночи. К счастью, по ночам она все вре­мя находилась дома, где очки не имели ровным счетом никакого зна­чения.

Порой Сара ощущала недостаток общения. Джон целыми днями пропадал в школе, а без него в ее маленькой эстанции было очень и очень одиноко. «Не следует забывать,— напоминала она порой себе,— что я — мать-одиночка, управляющая собственным бизнесом, да еще и иностранка…» В самом деле, окружающие попросту не понимали, как к ней подступиться, а потому избегали любых возможных конфу­зов путем полного игнорирования ее персоны. К сожалению, подобное отношение не спасало от сплетен злых языков. Вилла Хейс в самом деле обладала всеми недостатками маленьких городков.

Порой Сара ловила себя на мысли, будто подобная обстановка ее вполне устраивала, однако иной раз… Женщина с тревогой думала о том, что же произойдет с ней, скажем, через пять, десять лет подобной жизни. В конце концов, Сара решила, что ее компания станет спонсо­ром местной бейсбольной команды. В глазах местного населения дан­ный факт приобрел весьма позитивную окраску, однако через некото­рое время люди мало-помалу убедили себя, что идеологами подобного решения стали, скорее, рабочие, чем сама сеньора Кригер. «Прокля­тая страна,— размышляла иногда Сара.— Здесь куда ни плюнь — все вопросы упираются в половую принадлежность. Родись я мужчиной, так давным-давно была бы принята в этом городишке, как своя».

Честно говоря, Сюзанна Кригер играла далеко не последнюю роль на местном рынке контрабанды бытовой техники. Поначалу она ожи­дала, что благодаря данной особенности местные люди отнесутся к ней с гораздо большей симпатией. В результате Саре стало понятно, что эта палка, как и всякая другая, тоже имеет два конца. Контрабанда, равно как и грузоперевозки, была чисто мужским делом. Единствен­ным путем проникновения на черный рынок Парагвая стала легенда о том, будто хрупкая женщина унаследовала этот бизнес от своего покойного отца.

Местные дамы относились к Сюзанне крайне любезно, тем не ме­нее, строго выдерживали дистанцию. Даже Мелинда старалась дер­жаться не более, чем просто вежливо и дружелюбно. Однажды к Саре попробовал подкатиться местный вдовец: основной причиной подоб­ного решения было отсутствие у него бесплатной домработницы, ко­торую он, вдобавок, мог бы трахать на вполне законных основаниях. Сюзанна Кригер отвадила этого типа в считанные секунды. Женщи­на прекрасно понимала, что через неделю жизни с подобным эгоистом она попросту прикончит его, оставив семерых большеглазых малышей одинокими сиротами. «Даже представить не могу перспективу мораль­ного долга растить этих маленьких чудовищ…» — подумала в тот мо­мент Сара.

Порой она подумывала о том, чтобы продать компанию, пере­ехать в Асунсьон и устроиться на работу— хотя бы секретаршей или даже официанткой. Но при первом же воспоминании о своей тихой, спокойной эстанции и о кобыле по имени Линда женщина отвергала эту идею. «От себя мне никуда не убежать,— рассудительно решила она.— И в этом вопросе абсолютно неважно, где ты живешь». И дело было не только в том, что она— иностранка или женщина. Порой, когда она слишком уставала следить за собой, а иногда и преднамеренно,— одним словом, временами от нее просто-таки веяло угрозой и не­доверием.

Чуть заметно улыбнувшись, Сара взяла щетку для волос и слегка взбила челку. «Забавно. Ведь именно из-за этого контрабандисты до­веряют мне…» Подумав, она подкрасила губы, которые за последние несколько лет ничуть не изменились, не утратили мягкости и полно­ты… Лишь по бокам их обрамляли мелкие морщинки, причиной кото­рых некоторые люди предпочитали считать склонность к частым улыбкам. «Кому, интересно, искренне захочется увидеть улыбку, пос­ле которой остаются подобные следы?»

Пройдя в приемную со своим чаем и сигаретами, Сара обнаружила Мелинду, которая вместо того, чтобы заполнять кипу счетов, скопив­шихся на Столе, разглядывала журнал. Сара едва сдержала вздох. В Нью-Йорке она моментально вышибла бы девчонку с работы, но здесь Мелинда, в сравнении со своими двумя предшественницами, была ра­ботником знающим и старательным. К тому же, большинство местных жителей ни за что не позволит своим дочерям работать у известной кон­трабандистки. То же утверждение относилось и к самим контрабанди­стам. Счастье, что ей вообще удалось найти хоть кого-то…

Вытряхнув из пачки сигарету, Сара улыбнулась своей сотруднице.

— О! Спасибо, сеньора, что вы пришли. Я вернусь через пятнад­цать минут,— радостно сказала Мелинда.

Схватив со стола свой журнал и записную книжку, она вы порхну­ла наружу.

«Пятнадцать минут… Как же, жди». Закурив, Сара взяла со сто­ла стопу счетов и занялась ими. Хорошо, если вернется хотя бы к обе­денному перерыву…

Эрнесто уже рассказывал, что между Мелиндой и парнем, работа­ющем в кафетерии по соседству, затевается что-то серьезное. А серь­езные отношения требуют времени. Не выскочит ли она в самом ско­ром времени замуж? Если это окажется правдой, то Саре придется искать себе новую приемщицу. Подобная перспектива повергала жен­щину в тихий ужас.

Внезапно она почувствовала за спиной чьи-то шаги. Продолжая раскладывать счета по папкам, Сара пыталась попять, что же это был за человек. Не механик и не шофер — тех сразу распознаешь по резкому запаху масла и бензина. Легкий шорох ткани брюк или джинсов гово­рит о том, что пришелец — мужчина. Судя по движениям, молодой…

Тут ее осенило.

— Привет, Джон,— улыбнувшись, сказала она.

— Как тебе удалось узнать меня?!— взвыл Джон. — Я мог покля­сться, что не издал ни звука!

Сара, продолжая улыбаться, повернулась к сыну и раскрыла объятия. Джон, моргая, сделал шаг вперед, и Сара с удивлением обна­ружила, что ее подбородок, в лучшем случае, достает до плеча сына.

— Ух ты! — воскликнула она, слегка отстраняя его в сторону.— Да ты здорово подрос!

— Мне уже шестнадцать, мам,— с легким самодовольством отве­тил он.— Самое время.

Оглядев сына, Сара покачала головой. Ткань на манжетах его форменного кителя была немного светлее там, где ее выпустили, удлиняя рукава, однако последнее время они все равно стали заметно коротко­ваты. Та же беда начиналась и с брюками.

— Тебя отправили домой раньше срока за какую-нибудь выход­ку, «несовместимую с высоким званием…»? — спросила она.

— Меня отправили домой раньше, потому что…