Он подал ей конверт с табелем.

Приподняв брови, Сара вскрыла плотную бумагу. Внутри, кроме табеля, оказалось письмо от директора очень престижной военной школы, куда она решила отправить Джона.

В письме говорилось, что ее сын — курсант с исключительными достоинствами, который спас жизнь своего товарища в ходе полевых учений. Тот был укушен змеей, и именно Джон, наложив ему жгут, организовал изготовление носилок из винтовок и одеяла и отвел взвод в расположение школы. В награду за недюжинную смекалку, нема­лые задатки лидера и отличную учебу он отпущен на летние каникулы раньше установленного срока.

— Поздравляю,— сказала Сара.

Глаза ее заблестели от гордости.

Джон повел бровями и улыбнулся:

— Мне есть у кого учиться. Вдобавок, каким же еще должен быть будущий великий вождь и полководец, а?

Сара обняла сына. Женщина отлично понимала, что в данный мо­мент речь шла вовсе не о преподавателях их училища.

— Командующий пишет: «немалые задатки лидера». Этому тебя не мог научить никто.

— Да, но ты-то знала о них еще до моего рождения. No problemo. Это у меня — от природы.

Сара фыркнула.

— Не зазнавайся. Чаще всего мир дает нам пинка под зад имен­но в тот момент, когда мы принимаем поклоны и поздравления. По­слушай, у меня тут дела…— Сара кивнула па заваленный бумагами стол.— У Мелинды — любовь, и она устроила себе перерыв…

Джон рассмеялся:

— Хочешь, чтобы я изловил ее и привел обратно?

— Ммм… Не стоит, мне все равно еще нужно закончить пару дел. Хотя, если ты найдешь, чем заняться до часу дня, я их отменю и остав­лю контору на плечи Эрнесто.

— Здорово,— сказал Джои.— Ох, пить-то как хочется…— Он схватил со стола ее стакан с терере. — Это твой, мам? — Прежде, чем она успела остановить его, Джон сделал глоток, и в тот же момент из глаз его брызнули слезы.— Ыаааххх! Что ты туда плеснула,— выдохнул он, отчаянно замахав ладонью перед разинутым ртом,— аккуму­ляторную кислоту?.

— Вот что получается, когда не спрашиваешь разрешения,— за­метила Сара, подходя к столу, закуривая и тут же натыкаясь на не­одобрительный взгляд Джона. — Что такое?!

— Я думал, ты бросила курить,— разочарованно протянул он.

«Нет, сегодня — явно не мой день,— подумала Сара.— Каждого встречного мужчину мое поведение разочаровывает или тревожит».

И тут же на сердце стало гораздо светлее: она впервые подумала о сыне, как о мужчине…

— После того, с какими трудами ты бросала прошлым летом, мне даже не верится, что ты снова закурила.— Переминаясь с ноги на ногу, Джон поставил стакан на стол.— Не надо, мам, ты ведь сильнее всего этого.

Сара подняла взгляд к потолку.

— О'кёй, о'кей.— Она потушила сигарету.— Но давай погово­рим об этом позже, хорошо?

— Конечно. Пойду, куплю содовой или еще чего-нибудь. Может, и за Мелиндой пригляжу.

Сара рассмеялась:

— Она, наверное, воспользуется тобой, чтобы этот новый парень приревновал. Денег дать?

— Не, у меня есть.— Секунду помешкав, он ткнулся носом в ее щеку.— Вернусь через пару часов.

— Пока!

Провожая сына взглядом, Сара отметила, что походка его стала тверже, взрослее, и вздохнула. «Забавно: он обратил внимание на си­гарету, но ни словом не обмолвился о канье и чае. Тем не менее, у меня еще все впереди. Уж будьте уверены!»

Джон шел вдоль пыльной улочки,заложив руки в карманы и при­слушиваясь к разговорам на языках гуарани, испанском и полудюжи­не диалектов немецкого, отвечая кивками на приветственные жесты. Последнее считалось в школе грубейшим нарушением дисциплины, а потому он от всей души пользовался предоставленной возможностью.

«Моя настоящая жизнь совеем не похожа на те страшные дни, когда для того, чтобы выжить, приходилось воровать кредитки и взла­мывать банкоматы!,— слегка улыбаясь, думал он.

По нынешним временам, самые страшные его преступления не заходили дальше нечищеных пуговиц либо украдкой пронесенных в спальню пива или пирожных. В воздухе сильно парило, а духота смешивалась с запахом домашнего скота: владельцы окрестных эстанций гоняли его в город на продажу. Уже отсюда, из самого центра го­рода, были видны зеленые пастбища, темная полоса зарослей и пус­тынная песчаная дорога, тянувшаяся узкой змеей по направлению к горам. Вдоль улицы росли пальмы, время от времени сухо потрески­вавшие под жарким парагвайским солнцем.

Проходя мимо кафетерия, он заглянул в окно и увидел Мелинду, поглощенную беседой со смуглым, узколицым парнем. «Кроме пыш­ных черных усов в нем нет ничего привлекательного»,— решил Джон.

«Интересно, неужели моя мать была когда-то такой же девчон­кой? Девчонкой, в голове у которой царит абсолютная пустота, кро­ме тряпок да парней?»

Мелинда была очень симпатичной и, наверняка, имела возмож­ность выбирать… Озадаченно покачав головой, Джон двинулся даль­ше. Его мать часто говорила, что, будь у женщин хороший вкус на мужчин, на свете просто не существовало бы человечества.

Его мать…

Джон до сих пор ощущал разлившееся после каньи тепло в желуд­ке: на несколько секунд он по-настоящему опьянел. Глубоко в его серд­це тлел разгорающийся уголек гнева. «Мы сейчас находимся совсем не в том положении, совсем не в том уюте и безопасности, чтобы позволять себе сдабривать чай пятидесятиградусной тростниковой водкой».

Ему никогда не забыть пережитого потрясения, когда он узнал, что находится в розыске по обвинению в убийстве своих опекунов. «Господи Иисусе, мне же было всего десять лет! А опекуны, причем оба, умерли от колотых ран в голову! Если бы даже у меня хватило на это силы, я бы просто по росту не достал до такой высоты!»

Но все же даже Джон был вынужден признать, что обвинение не являлось совершенно беспричинным, учитывая те действия, которые он совершил позже, в тот же самый день. «Т-1000, изготовленный из жид­кого металла, просто невидим для полицейских радаров. Стало быть, опекунов убил либо я сам, либо мы с мамой. Больше просто некому».

«Так какого же черта мать хлещет канбю с утра пораньше?» Это заставляло его сомневаться, чувствовать себя беззащитным… А подоб­ное ощущение было абсолютно не по нутру. Кроме того, человеческие слабости этого рода внушали ему смутную тревогу. Сара была тверда, точно скала, на протяжении всего времени, покуда он себя помнил.

Джои представил себе, как укладывает в постель свою размякшую мать, которая не может связать и пары слов, и его передернуло. «Я этого просто не вынесу»,— отчаянно подумал он.

Дойдя до сквера в центре площади, Джон остановился, чтобы от­дохнуть в тени большого раскидистого дерева. Неподалеку от площади несколько мальчишек его возраста увлеченно гоняли футбольный мяч, подбадривая друг друга громкими криками.