— Как у вас дела, Аня? — Он дружелюбно улыбался.

— Миссис Пресхон очень добра, спасибо. — Аня нервно улыбнулась в ответ. Конечно, она не могла сказать, как ей ненавистно пребывание в этом доме.

— Похоже, произошло много важных событий. — Дэвид взглянул на Мартина. — Вы уже задали ему вопросы, которые касаются вас? Вы говорили, что не хотите ничего знать о своем отце, но я не думаю, что вы упустите возможность побеседовать с человеком, близко знавшим его.

— Я еще не успела его расспросить. Но он сразу сказал мне, что я очень похожа на юношу, которого он когда-то знал. В эту минуту в комнату вошла миссис Престон и спросила, где я была.

— И где же вы были?

— Я… — Аня вспыхнула и тут же побледнела. — Я гуляла в лесу и зашла дальше, чем намеревалась.

Глухой голос, каким она произнесла эти слова, слегка удивил Дэвида.

— Значит, вам не удалось поподробнее расспросить Дина?

— Нет.

— Принесите фотографию и спросите его сейчас.

— Сейчас? Зачем?

— Потому что мне любопытно.

— Мне бы не хотелось им мешать.

— Ерунда! Им всем будет интересно. Если позволите, я сам спрошу.

— Хорошо. — Аня не хотела отказывать Дэвиду и направилась в свою комнату.

Когда она вернулась, Дэвид разговаривал с Селией, но тотчас с улыбкой протянул Ане руку. Она знала, что Селия смотрит на нее с ледяной неприязнью, и все же не смогла остаться равнодушной к протянутой руке Дэвида и встала рядом с ним.

— Нашли? — спросил он.

— Да. — Аня дала ему фотографию.

— Что это? — резко спросила Селия.

— То, о чем я хочу спросить у твоего брата, — холодно ответил Дэвид и подошел к Мартину Дину, который обменивался вежливыми фразами с леди Ранмир. — Вы знаете, кто это? — небрежно поинтересовался он.

Все тут же узнали фотографию и замерли в ожидании. Мартин, не замечая происходящего, взял снимок и повертел его в руках. Потом с сожалением усмехнулся и ответил:

— Это я. Почти двадцать лет назад.

— Да, один из них вы. Но кто другой человек?

Мартин повернул фотографию к свету.

— Понятия не имею.

— Ты не знаешь? — удивилась миссис Престон.

— Нет, а должен?

— Конечно же, милый! Ведь ты стоял рядом с ним.

— Вы не можете вспомнить, при каких обстоятельствах была сделана эта фотография? — осведомилась леди Ранмир.

— Нет. Это один из тех дешевых снимков, который мог быть сделан где угодно. Здесь нет даже имени фотографа. А это важно?

— Вообще-то да… — начала было леди Ранмир.

Но тут Аня быстро сказала:

— Это вовсе не важно. И пожалуйста, не надо подсказывать мистеру Дину. Если он сам вспомнит, это другое дело.

— Странно, но мне кажется, я должен знать этого парня, — задумчиво произнес Мартин, возвращая ей фотографию. — Такое чувство, что я совсем недавно встречал человека, похожего на него.

— Недавно? — хором повторили все.

Мартин пожал плечами:

— Не могу вспомнить.

— Ничего, — ответила Аня. — Вы можете вспомнить потом.

— А если он не вспомнит? — спросила Селия, пристально глядя на Аню.

— Тогда я должна буду смириться с тем, что у меня нет имени, — тихо ответила девушка.

— Но ведь это ужасно, — недовольно заметила леди Ранмир.

— Да. Сегодня днем мне все хорошо объяснили. — Аня подняла глаза и посмотрела на Селию. — Но иногда приходится смиряться с такими вещами.

— Я не совсем понимаю, — жалобно вставила Тереза Престон.

— Зато я понимаю, — довольным тоном заявила Селия.

— Может, кто-нибудь растолкует, о чем идет речь? — добродушно полюбопытствовал Мартин. — Вы очень загадочная девушка, не так ли? — И он посмотрел на Аню с заметным интересом.

— Не совсем так. Давайте сейчас не будем затрагивать эту тему, — резко перебила его леди Ранмир.

— Конечно, нет. — Миссис Престон решила, что пора выступить в защиту Ани. — Это просто милое, совершенно обычное, юное создание, которое гостит в моем доме.

Но тут Бертрам подал голос:

— Кем бы Аня ни была, ее никак нельзя назвать обычной. Я просто уверен, что никто из вас еще не знает, насколько она незаурядна. Когда я говорю, что собираюсь сделать из нее настоящую актрису, большинство из вас скептически покачивает головой. Думаю, Аня, ты должна исполнить что-нибудь для нас. — Он повернулся к бледной, тихой девушке, которая стояла рядом с Дэвидом. — Нужно отпраздновать приезд Мартина.

— Сейчас? — ужаснулась Аня. — Перед всеми?

— Милое дитя, если все мои планы сработают, ты будешь проводить большую часть своей жизни перед публикой, — улыбнулся Бертрам. — Чем скорее ты к этому привыкнешь, тем лучше. Беги, надень что-нибудь менее броское. Например, то скромное платье, которое было на тебе недавно.

Он говорил властным тоном, и Аня нехотя направилась к двери. Она была уверена, что, если бы возразила Бертраму, Дэвид встал бы на ее сторону. Непонятно, почему она так безропотно покорилась. Правда, он знает, когда наступает нужный момент, и, возможно, решил, что сейчас пришла пора поразить окружающих.

«А вдруг на этот раз у меня не получится? — с волнением думала Аня, переодеваясь в серо-голубое шерстяное платье. — А вдруг Дэвиду не понравится?» Но бессознательно она уже повторяла роль, хотя была в ужасе оттого, что ей придется обратить на себя внимание ее благодетелей. Но та Аня, которую она и сама едва узнавала, та Аня, которая поразила польского театрального режиссера и Бертрама, уже спокойно готовилась отбросить в сторону свою индивидуальность и надеть чужую маску. Она туго затянула пояс вокруг тонкой талии и посмотрела на себя в зеркало. Мелькнула мысль: «Интересно, что нашел во мне Бертрам? Должно быть, он ошибается. Я вовсе не красива. Большинство мужчин даже не удостоят меня взглядом».

Но тут Аня вспомнила, как уверенно Бертрам с ней говорил. И у нее возникло странное чувство, будто рядом стоит польский режиссер, ободряя ее. Она должна оправдать их доверие. И, гордо вздернув подбородок, девушка с вызовом посмотрела на свое отражение в зеркале, повернулась и выбежала из комнаты.

У подножия лестницы она резко остановилась, потому что там стоял Дэвид и, очевидно, ждал ее.

— Вы уходите? — Аню охватило разочарование. — Вы не хотите увидеть, как я играю?

— Конечно, хочу. — Дэвид оперся о перила и улыбнулся. — Я просто решил сначала поговорить с вами. По-моему, вы были очень напуганы, когда Бертрам предложил устроить для нас представление.

— Да, это отреагировало мое второе «я». Оно боится. Но другая часть меня обожает играть.