— Хорошо, сейчас зайду, — согласился он.

Посол принял его сразу. Это был немолодой человек, летшестидесяти, в крупных роговых очках и всегда немного мешковатых костюмах. Онгрузно поднялся со стула, приветствуя Фарвелла.

— Как у вас дела, мистер Фарвелл? — спросил посол.

— Спасибо, — улыбнулся Робер, — все нормально.

— Это, конечно, не мое дело, — сказал посол, — но я простохотел вас предупредить. Советский КГБ способен на любую пакость. Вы должны этознать. Среди ваших знакомых вполне могут оказаться и сотрудники КГБ.

— Вы имеете в виду моих знакомых женщин? — понял Робер.

— Конечно. Вас несколько раз видели с этой мадам Клоновой.Мне говорят, она и раньше бывала в компаниях других мужчин. Она вполне можетоказаться агентом КГБ. Вы понимаете, в какое двусмысленное положение вы можетепопасть?

— А я никогда и не сомневался, что она может работать наних, — весело подтвердил Фарвелл, — мне это казалось само собой разумеющимся.

— И вас это не пугает? — удивился посол.

— Ничуть, даже наоборот, несколько радует.

— Вы странный человек, Фарвелл. Я, наверно, никогда не смогупонять вашей логики. Вообще-то меня предупреждали…

Фарвелл предостерегающе поднял глаза. В Москве даже стеныпосольства и кабинет посла были не самыми безопасными местами для такой беседы.Посол, очевидно, все понял и замолчал. Потом, отдышавшись, продолжал, ужеполностью изменив текст, который он собирался произнести.

— Меня предупреждали, — сказал он, — о ваших слабостях сдругим полом. Но здесь нельзя поддаваться соблазнам.

«Молодец старик, — весело подумал Фарвелл, — сумелперестроиться прямо на ходу».

— Я учту ваше мнение, господин посол, — громко сказал он.

Через час, сидя в своем кабинете, он вспоминал лицо и фигурусвоей новой знакомой. Кажется, у его подружки Клоновой появилась серьезнаяконкурентка. А Чернышева в это время смотрела телевизор, сидя в окружении своихновых «родителей». Она даже не подозревала, что ее знакомый дипломат являетсяпрофессиональным разведчиком. И вся история, придуманная для нее генераломМарковым, была неправдой с самого начала. Она смотрела телевизор и чувствовалана руке его поцелуй.

Встречи продолжались. Как опытный сердцеед, Фарвелл неспешил форсировать события. При следующей встрече он пригласил ее в Большойтеатр, для дипломатов выделялись специальные билеты, своеобразный лимит, покоторому они могли посещать выступления прославленного коллектива. Маринавпервые с удовольствием подумала, что в ее работе могут быть и такиеположительные моменты.

Правда, ее несколько пугало странное поведение самогоФарвелла. Они дважды посещали рестораны после этого, но он почти не пил. Может,сведения генерала Маркова были не совсем верными. Во всяком случае, следовалоне особенно торопить события, чтобы не спугнуть самого Фарвелла. Необходимыйсигнал к проведению операции должны были дать люди Маркова. После четвертойвстречи Марине пришлось выдержать поцелуй Фарвелла, надо отметить, достаточноискусный, но он все равно не вызывал никаких эмоций. Словно она была на сцене иее поцелуй видели одновременно сотни зрителей, пришедших посмотреть этотспектакль.

Она начала беспокоиться, что сигнал так и не будет получен,а сам Робер становился все настойчивее, предлагая поехать к нему домой. Она струдом отказалась в последний раз, отлично сознавая, что при следующей встречеей придется согласиться на эту поездку. Канадский дипломат вел себя ужедостаточно раскованно, целовал ее при встречах и прощаниях и однажды во времяпоцелуя даже начал помогать себе руками. Она почувствовала на своем теле егосильные, гибкие руки и поняла, что они переходят ту грань, на которой онахотела бы задержаться подольше.

Но всему приходит конец. В один из мартовских дней, спустядва с половиной месяца после их знакомства, ей наконец позвонил Марков.

— Сегодня, — сказал он тоном, не терпящим возражений, —сегодня вечером ключи будут у него.

— Хорошо. — Она знала, что должна делать в этот вечер.

Положив трубку, она набрала номер посольства. Его номер. Онпочти сразу поднял трубку.

— Слушаю, — сказал по-русски.

— Это я. — Она сама удивилась, почему ее голос прозвучал такглухо. Все-таки сказывалось волнение.

— Да, — обрадовался он. До этого она никогда не звонила емупервой. — Что случилось, Мария?

— Мои родители сегодня уезжают, — вместо ответа сказала она.

— Куда?

— Как обычно, на нашу дачу. Вернутся только завтра вечером.Я тебя приглашаю к нам домой.

— Да, конечно, — несколько озабоченно произнес он, — а онивернутся уже завтра?

— Конечно, завтра вечером.

— Как жаль, что так получилось, — вздохнул он.

— Что получилось? — Она сделала вид, что не поняла.

— Сегодня вечером я должен быть в посольстве. Наш посолулетел на два дня, и я должен оставаться здесь.

— Как хочешь. — В голосе прозвучала настоящая обида. Женскаяобида. Неужели все его взгляды и встречи были лишь сомнительными уловками,чисто по-женски подумала она.

— Хорошо, — он решил для себя, очевидно, нелегкую дилемму, —я приеду, но только попозже.

— Если ты так занят, можешь вообще не приезжать. — В нейпо-прежнему говорило оскорбленное самолюбие, так совпадающее с настроем беседы,который ей рекомендовали психологи.

— Приеду обязательно, просто сейчас в посольстве многоработы. Я приеду в девять. Можно?

— Можно, — согласилась она, — только не опаздывай, а то всесоседи будут знать, что ко мне по ночам ходит иностранец.

— Я приду очень тихо. У вас говорят, как мышка, — засмеялсяон.

— До свидания. — Она положила трубку.

— До свидания, Мария, — сказал он, уже не сомневаясь в своейпобеде.

Произошла обычная подмена понятий. Профессиональныйразведчик Робер Фарвелл был, безусловно, подготовлен и знал, какие грязные методыможет использовать КГБ против иностранных дипломатов. Но мужчина Робер Фарвеллхотел верить в свою мужскую привлекательность и неотразимость. И его мужскоеначало взяло верх над его профессиональным опытом. Ему казалось естественным,что спустя два с лишним месяца после их знакомства женщина сама звонит к нему впосольство, назначая свидание. Он даже не придал значения тому факту, чтозвонок раздался как раз в тот момент, когда улетел посол. Психологи и аналитикиКГБ, разрабатывавшие эту операцию, советовали Чернышевой несколько раз вразговоре вставлять фразу о частых отъездах родителей на дачу, где они обычноночуют. Эта фраза как кодовое слово должна была остаться в памяти Фарвелла испустя некоторое время сыграть роль ширмы, скрывающей истинные намеренияженщины. Ведь об отъездах родителей она говорила еще и раньше.