– А если все умрут, никто ничему не научится, – мягко заметил Морис.

Розалинда промолчала, только принялась перебирать пальцами, сплетая заклинание.

Далеко-далеко, в замке, окруженном лесом, в воздухе появились серебристые искры и опустились на тех, кто ведать не ведал о действиях волшебницы и изобретателя.

– Принц... в безопасности? – спросил наконец Морис.

Розалинда кивнула.

– А также все слуги и дети.

Супруги помолчали.

– Если со мной что-то случится... – медленно заговорила молодая женщина.

– Ничего с тобой не случится, дорогая! – воскликнул Морис, целуя любимую. – Ты не заразишься.

– Но... если вдруг... случится что-то другое... Я бы хотела... чтобы Белль ничего не угрожало. Я хотела бы... чтобы мой народ жил в безопасности.

– Не представляю, как ты собираешься этого добиться, – вздохнул Морис. – Ты самая могущественная волшебница из всех, что остались на свете... но даже тебе не под силу защитить всех.

– Я бы заставила всех... остальных... забыть, – медленно произнесла Розалинда с задумчивым видом. – Забыть обо мне и чаровниках. Мы стали бы персонажами сказок и навсегда спрятались от людских глаз.

– Звучит грустно, но идея не лишена смысла, – сказал Морис, обнимая жену за талию. – Только пусть на меня эти чары не действуют. Не важно, что со мной будет... Ни за что не хочу тебя забывать.

Розалинда улыбнулась и поцеловала мужа... но не ответила.

Роза

Когсворт и Люмьер остались у подножия лестницы и нервно спорили, обсуждая, следует ли им идти за девушкой.

Белль решительно зашагала вверх по ступеням.

Эта часть замка выглядела... иначе. Если все остальные комнаты выглядели заброшенными – там пахло плесенью, было холодно и темно, – то западное крыло напоминало пещеру. Несмотря на промозглую по-зимнему погоду, кто-то оставил одно окно открытым, и воздух стал влажным. Странный, чтобы не сказать неприятный запах щекотал ноздри – так могло бы пахнуть в сарае, где держат животных.

Белль поймала себя на том, что задерживает дыхание.

Над верхней площадкой лестницы висела тяжелая позолоченная рама, занимавшая всю стену, наверное, когда-то она служила обрамлением для огромного зеркала и смотрелась очень эффектно. Теперь же от зеркала осталось лишь несколько острых осколков в углах рамы, остальные куски стекла устилали пол. Оставшиеся кусочки зеркала были не шире ладони Белль, а некоторые – шириной с ее мизинец, однако все вместе они, пусть и разделенные трещинами, отражали бледное лицо Белль, и девушка поняла, что выглядит осунувшейся и встревоженной.

В глубине ее сознания начала формироваться какая- то мысль, зудя и не давая покоя. Страх, паника или предвкушение какого-то важного открытия. Очевидно, она на верном пути.

Рядом с зеркалом располагалась огромная двустворчатая дверь. На каждой створке имелась бронзовая ручка в виде демонической головы, и головы эти показались Белль странно знакомыми. Мгновение Белль медлила, не решаясь взяться за холодную оскаленную морду, но потом пересилила себя.

В лицо ей ударил порыв холодного ветра, еще сильнее распахнув тяжелую створку. Белль шагнула внутрь и осторожно углубилась внутрь комнаты.

Сначала она думала, что угодила на ужасно захламленный чердак: повсюду опрокинутая мебель, словно по помещению прошелся подвыпивший великан, расчищая себе путь к окну. Жесткие стулья разломаны на куски, стулья с мягкой обивкой не тронуты, но зачем-то сдвинуты вместе. Ковры свалены грудой, как будто кто- то пытался зарыться в них, как в нору. Пол испещряли длинные глубокие борозды, по четыре в ряд, очень похожие на следы гигантских когтей. Со стен свисали разорванные в клочья гобелены, покрытые толстым слоем пыли, а карнизы, на которых они когда-то висели, кто-то разломал в щепки. Там и тут зловеще белели обглоданные кости.

Белль поняла, что угодила в логово Чудовища.

Единственной не сломанной вещью в комнате оказалась красивая кровать с балдахином, которой, похоже, не пользовались. Судя по ее размеру, предназначалась она для ребенка, а полированные столбики из розового дерева, вероятно, не понравились Чудовищу – слишком уж напоминали клетку. В такой кровати мог бы спать десятилетний ребенок.

Десять лет.

Все началось десять лет назад.

Сердце Белль заколотилось, как сумасшедшее.

Неужели Чудовище напало на замок, убило всех его обитателей и превратило эти покои принца в свое логово?

Новый порыв ветра всколыхнул разорванные занавеси, те вздулись, точно рассерженные призраки, и девушка подпрыгнула от неожиданности.

Луна вышла из-за облаков, ее бледный свет озарил комнату, и Белль увидела другие следы разрушений. Стулья и секретеры разбиты на мелкие кусочки, в углу лежат обломки письменного столика, его мраморная столешница треснула, как лед.

Белль сглотнула.

Неужели все эти вещи когда-то были живыми вроде чайника-домоправительницы и часов-мажордома?

Интересно, они умели ходить и говорить, ругаться и смеяться до того, как их умертвили таким странным способом, разбив на куски?

Как это случилось?

Пытались ли обитатели замка дать отпор и защитить свой дом?

Может, вся эта сломанная мебель – это павшие в бою солдаты?

Или они просто пали жертвами гнева Чудовища?

Белль прикусила губу и двинулась в глубь комнаты, хотя все инстинкты вопили, требуя бежать. Нет, если она спрячется, забьется в угол, то не получит ответов на вопросы. К тому же струящийся из окна лунный свет странным образом успокаивал. Белль пошла к дальней стене, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Она на цыпочках обошла гниющие груды одежды, которую, похоже, совершенно не погрызли мыши. Постаралась не вздрогнуть при виде разломанного гардероба – такого же, как в ее комнате, только поменьше: этот шкаф лежал неподвижно, весь затянутый паутиной, дверцы его валялись рядом, сорванные с петель, ящики перекосились.

На стене за раскуроченным гардеробом висел портрет в искусно сделанной раме, почти такой же большой, как зеркало на лестнице, и так же сильно поврежденный. С полотна свисали ободранные полосы холста – четыре длинные параллельные полосы, совсем как борозды на полу. Не задумываясь, Белль подошла к портрету и попробовала приложить два больших куска полотна, на которых оставалась краска, на их изначальные места. Кажется, на картине изображен молодой человек в королевских одеждах...

Белль нахмурилась. Этот юноша слишком взрослый, чтобы заподозрить в нем обитателя этих покоев: детская кровать ему явно мала. Впрочем, отцом мальчика он тоже не мог быть – слишком молод. Кто же это такой? Загадка за загадкой.

Краем глаза девушка заметила какой-то блеск и обернулась.