– Кошку, – опередил Сергей уже было приготовившегося вытащить бак Вячина.

– Да… – хотел возразить тот, мол, да кто станет пыхтеть, минируя какой-то бак, но, передумав, повиновался.

Сперва Сергей надрезал скотч, затем зацепил кошкой крышку и, отойдя в укрытие (за толстое дерево), дернул. Кошка слетела, правда, прежде потащив за собой мышку – белую крышку урны. Ефимов вышел из-за дерева, приказал бойцу оставаться на месте, а сам подошел к урне и заглянул внутрь. Лежавшее там вызвало легкое разочарование. Вначале Сергей хотел просто запустить в урну руку и вытянуть на свет божий ее содержимое, но передумал и, кое-как зацепив кошкой саму урну, поспешил все к тому же дереву.

Рывок удался – урна дернулась, качнулась вперед и перевернулась. Из ее утробы вывались на землю несколько разношерстных разгрузок. Среди них ни одной, от вида которой хотелось бы воскликнуть: «Это моя!» Так что Ефимов хмыкнул, пару раз щелкнул фотоаппаратом и кивнул Вячину: «Забирай».

Пятью минутами позже они, спустившись по вырытым в обрыве ступеням вниз, пересекли ручей и, углубившись в лес, пошли в южном направлении. Признаки, подтверждающие наличие в этой местности вооруженных людей, встречались постоянно: то в виде обрывков упаковочной бумаги от пулеметных патронов, горкой лежавших под корнями сломанного грозой дерева; то серым «бисером» наваленных и уже успевших проржаветь гильз; то разорванной упаковкой ИПП и обрывками потемневших от времени бинтов; то брошенной на землю зеленой коробкой из-под пайка, то кучей пустых стаканчиков из-под «Роллтона». Следы были разные, большей частью давние, но попадались и совсем свежие: в одном месте Вячину под ноги подвернулся не растащенный лесным зверьем и не размоченный часто идущими дождями кусок плоской лепешки, в другом на брошенной батарейке от карманного фонарика стояла совсем недавняя дата. Но найти что-либо еще, более стоящее, чем спрятанные в урне разгрузки, им не удалось. Покружив по лесу почти два с половиной часа, разведывательный дозор возвратился к основной части группы.

– Доложи «Центру», – усаживаясь на расстеленный на земле коврик, приказал Ефимов, – что найдена старая база на десять-пятнадцать человек и тайник с шестью разгрузками. Добавь – старыми. А то опять запрашивать «бакшиш» станут. – На слове «бакшиш» боец недоуменно уставился на своего командира, но тот только отмахнулся. – Пиши: старые, требующие ремонта. – Тут он совсем не погрешил против истины, но все же приказал взять все разгрузки с собой. «Отдам старшине. Пусть будут для отчетности». Закончив диктовать радиограмму, расстелил свой коврик и завалился спать.

– Командир… – Голос Гришина, столь некстати будившего только-только уснувшего группника, казался растерянным.

– Я слушаю, – отозвался так и не открывший глаз Ефимов.

– «Центр» в третий раз запрашивает наши координаты.

– Ну, сообщим им в четвертый, – огрызнулся старший прапорщик, совершенно уверенный в точности сообщенных «Центру» координат.

– Там Ханкала матерится.

– И хер с ней, – Сергей открыл глаза и сел.

– Так что им передать-то?

– Как что? Передай наши координаты еще раз, и все, – ответил Ефимов, так и не поняв, по какому поводу сыр-бор.

Вернувшийся через десять минут радист выглядел еще более растерянным и сбитым с толку.

– Командир, вас вызывают, – кивок в сторону стоящей чуть на удалении под скрюченным (наверное, от старости) толстым деревом радиостанции.

– Кто? – Окончательно поняв, что спать ему сегодня не судьба, Ефимов потянулся и начал вставать. Попутно зацепив рукой автомат, он встал на ноги, полностью готовый к действию.

– Ханкала.

– Кто в Ханкале? – протирая рукой глаза, уточнил старший прапорщик.

– Не знаю. Какой-то Шах.

Сергей улыбнулся. Это был позывной майора Виктора Михайловича Шахнова, отрядного направленца.

– Старший Леса на приеме, – взяв в руки гарнитуру, сразу же доложился Ефимов.

– Михалыч, – с направленцем они познакомились в первые же дни пребывания Сергея на чеченской земле и как-то сразу перешли на «ты», начали звать друг друга по отчеству. – Что там у тебя? Прием.

– Не понял, в чем проблема? Прием. – Сергей действительно не понимал, что происходит.

– Ты по каким координатам сидишь? – спросил Шахнов так, как будто в его словах заключалась какая-то подковырка. – Прием.

– На тех, что и передал, а что?

«Наверное, в Ханкале решили, что я заныкался и никуда не пошел, – внезапно осенило Ефимова, – вот оно в чем дело».

– А твой район разведки где? – И опять словно подшучивает.

– Как где? Здесь. – Они уже забывали говорить о готовности слушать один другого, словно разговор велся в одной комнате.

– Где здесь? – похоже, начиная злиться, воскликнул Шахнов. – Херня какая-то! – И уже спокойно: – А дай-ка мне координаты границ района.

Ефимов задумался, вытащил карту и, найдя на ней нужные точки, сразу же начал диктовать координаты. Память на цифры у него была хорошая, и вспомнить их не составило для него большого труда.

– Подожди, – попросил направленец, когда Сергей закончил диктовку. – Будь на связи, я сейчас. – Теперь озабоченным казался сам Шахнов.

Через две минуты он снова вышел в эфир.

– Михалыч, откуда у тебя эти координаты? – озабоченность в голосе направленца сменилась полным недоумением.

– Комбат из горной группировки приехал и перенацелил, – разъяснил Ефимов, уже поняв, откуда дует ветер.

– Ясно, а до этого у тебя какие квадраты были?

Сергей назвал.

– Все верно. Вот что: сейчас уже не дергайся, никуда не уходи, оставайся на месте. Я как-нибудь все утрясу. Рацию не отключай. Понял?

– Понял, – устало отозвался Ефимов, – до связи.

И, отдав гарнитуру в руки Гришина, сердито плюнул на землю. Цена вопроса: забыли согласовать. Подумаешь, накрыло бы беспокоящим огнем артиллерии…

Вестей от убежавшего «утрясать» вопрос Шахнова не было минут сорок. Наконец, в микрофоне зазвучал его возбужденно-запыхавшийся голос.

– Все решил, – довольно возвестил он. – Можешь оставаться на месте до утра, а утром только забрезжит – сразу делай ноги и скоренько, скоренько в свой район топай. Тот, по которому «решение» рисовал. Ну, Михалыч, ну и погрызли же мне из-за тебя яйца! Блин! Полковник орет, генерал орет, и главное, никто не признается, что тебя перенацелили. Так что ты у нас либо предатель, либо «самоуправленец и, как следствие, сволочь», либо «идиот, каких мало». Выбирай что нравится.

– Ничего не нравится, пошли их всех от моего имени на… И комбата тоже.

– А он-то что не сказал? – невольно задумался Шахнов.

– Да не помнит он, наверное, ни хрена! – Злость, начавшая бушевать в душе Ефимова, внезапно ушла, уступив место беспричинному смеху.