Артуру, чтобы потом этим не заниматься. Общество думает, что разлад между нами серьезный и последующего сотрудничества быть не может. Пусть так и дальше продолжается.

— А он действительно есть, этот самый разлад? Или как со мной? Любовь до гроба под штампом фиктивного брака?

— У живых людей всегда есть разногласия, — ухмыляется Костя. — Но Артура мои проблемы не должны коснуться, как и его семьи.

Не понимаю, что может толкнуть человека на подобные шаги. Терять собственные капиталы? Я от безденежья совершала какие-то глупости, но здесь прямо противоположная ситуация. Денег столько, что их некуда девать?

— Перекусить не хочешь? — спрашивает Костя, глядя в навигатор.

— Мы разве нигде не остановимся ночевать? — С надеждой смотрю на него. — Я уже попы не чувствую. Мы восемь часов в дороге и всего лишь раз останавливались. Я была бы не прочь переночевать в каком-нибудь придорожном мотеле и вытянуть ноги на кровати.

— Нет.

— Ты больше суток проведешь за рулем. Точно хватит сил?

— С этими таблетками, — кивает Костя на приборную панель, где лежит упаковка, — хватит. Сплю я мало, и голова часто от недосыпа трещит. Доедем.

— Почему тогда не самолет?

— Потому.

— Очень исчерпывающий ответ, — хмыкаю я.

— Виагру не пробовала в еду ему подсыпать?

Я нервно закатываю глаза. Сам провоцирует, а потом грозит кляпами и веревками.

— Давай не будем об этом, — прошу спокойно.

— Почему?

— Ты ведь сам сказал: никакой болтовни. Хватает сейчас стрессовых ситуаций. Я лишь внешне держусь, но на самом деле это не так. Могу и истерики закатывать, да такие, что никакие таблетки тебе не помогут. — Тоже киваю на упаковку.

— Кляп и веревка? — улыбается Костя.

— Ты извращенец?

— Нет. Маш, ну сколько тебе? Двадцать шесть, кажется? Я на пятнадцать лет старше, а мысли потрахаться с тобой за время нашего путешествия мелькают с периодичностью два раза в час. Может, ты зря переживаешь за ваш разрыв? Там или кто-то на стороне есть, или он с задним приводом, а ты для прикрытия, для коллег, семьи, друзей. По-другому просто и быть не может. Слова о физиологии, стрессах и плохой экологии — это всё сказки.

— Хватит.

Костя уверенно опускает руку на мое колено и опять усмехается, но мне сейчас вовсе не до веселья. Приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы казаться спокойной. Пытаюсь сбросить его руку, но Гончаров поворачивается и смотрит на меня:

— Скорость под сто пятьдесят. Дернешься, я следом за тобой, и мы разобьемся, — предупреждает он.

— Редкий интим с бывшим женихом не означает, что я буду прыгать на твой член по каждому зову.

— Сверху быть и необязательно, милая. Я сам всё сделаю. Секс — отличный способ снимать напряжение. Два раза в месяц — ничтожно мало. В день — еще куда ни шло. — Костя ведет рукой по моей ноге вверх, даже не думая останавливаться. — И ты в этом обязательно убедишься.

— Будешь насиловать меня? — осторожно предполагаю, начиная волноваться, когда Костя задирает подол платья до трусов.

— Случай у тебя запущенный, учитывая, что ты привыкла к редкому сексу, но я тебя быстро раскачаю. Положи на мою ладонь свою и покажи, как ты себя удовлетворяешь, — требует он низким голосом.

— Я не…

— Вот только не обманывай, — обрывает Гончаров с усмешкой. — Смелее, Маша. И без резких движений. На улице сильный ветер, машину заносит. Это всего лишь приятная, почти бесконтактная игра, — подначивает меня и даже не скрывает иронии в голосе.

— Ты псих?

— Кому, как не законной жене, открывать свою истинную сущность. — На доли секунд Костя отнимает руку от руля, регулирует зеркало заднего вида, чтобы наблюдать за мной, и подмигивает в отражении.

— Мне нравится твоя открытая агрессия и честность. Это куда приятнее убогих попыток подстроиться под мужика, заглядывая ему в рот. Расслабься, Машенька. Сейчас будет хорошо.

Мне требуется время, чтобы собраться с духом и накрыть руку Кости своей.

— Я не особо люблю заниматься самоудовлетворением, — говорю с придыханием, не сводя глаз с губ Кости в отражении, и слегка развожу колени, потому что он надавливает большим пальцем на клитор. — Лучше, когда это делает мужчина. С напором и ласками. Мне нравится, когда до боли сжимают в руках и берут. Желательно сзади, оставляя следы на коже от того, как сильно меня хотят.

Пусть Костя пожалеет о затеянной игре. «Бесконтактной». Правда, это чревато тем, что она может стать очень даже контактной, с трением двух тел друг о друга.

Однако настоящим сексом дело вряд ли закончится. Я не раз слышала от Гончарова, что мы не будем нигде надолго останавливаться.

— Чертовка, — ехидно улыбается Костя, усиливая нажим пальца и совершая им настойчивые круговые движения. — Но мне нравятся твои откровения. Когда вернемся в Москву, первое, что сделаю — оттрахаю тебя раком. Экскурсию по дому начну проводить с комода в прихожей, а потом обязательно доберемся и до спальни.

Я перевожу взгляд в лобовое стекло и убираю свою ладонь с руки Гончарова. Пытаюсь думать о чем угодно, но только не о том, что он сейчас вытворяет пальцами внизу, миновав полоску влажного белья.

— Взгляд на меня, — требует Костя.

Темные глаза смотрят в упор, пока из моих сыпятся искры от того, как приятно то, что он делает. Я поджимаю пальцы в туфлях, чувствуя, что начинает потряхивать тело и сбивается дыхание от приближающегося оргазма. А когда меня шарахает слепящей молнией, из горла вырывается приглушенный всхлип и я сильно жмурюсь.

В груди все порхает и колотится. Не сразу выходит сфокусировать взгляд на Косте, но когда это получается, замечаю в отражении, что Гончаров наблюдает за мной с ядовитой улыбкой на губах.

— Ты умелый манипулятор, но все, описанное выше,