Так все и продолжалось, пока на закате мы не выплыли в реку Баюнь. Там строил плотину бобр.

Кики выслушала его вой.

«Он говорит, что чуть дальше находится излучина, и нам стоит сойти на берег. Впереди опасность».

«Спасибо, господин Бобр, – показала я жестами, и Кики передала мой вопрос: – Вы не встречали шестерых журавлей?»

«Шестерых журавлей? Как эти?» – он взглянул на небо.

У меня перехватило дыхание. Над нами парили шесть журавлей, их алые макушки ярко выделялись на фоне пепельных облаков.

Я вскочила на ноги и замахала веслами. Тогда лодка покачнулась, сбивая меня с равновесия, а братья полетели дальше.

«Братья! – воскликнула я. – Кики, скажи им, что я здесь!»

Но ее внимание было сосредоточено на чем-то другом. Бобр исчез, как и все бабочки. Впереди вода каскадом спадала вниз.

«Сиори, осторожно!»

Птичка взлетела к моему лицу, визгливо выкрикивая какие-то неразборчивые слова. Вода волнами обрушилась на лодку, раскачивая ее из стороны в сторону.

Мы закружились, попав в бурный поток, и устремились к…

Водопад!

Меня охватил страх. Рядом не было ни камней, на которые можно было бы перепрыгнуть, ни берега. Я повернула штурвал до упора, чтобы развернуть лодку, но вода непреклонно несла нас вперед, да с такой скоростью, что весла вылетели из рук.

Мы накренились в сторону водопада.

«Скажи братьям, что я здесь! – мысленно крикнула я Кики. – Скорее!»

Птичка взмыла в небо, а я схватилась за бортики лодки, качавшейся на волнах, что грозили поглотить меня. Красную куколку, рыболовную сеть, одеяло – все смыло в реку. Скоро настанет и моя очередь.

Водопад закрывала пелена тумана, но я прекрасно слышала его, чувствовала холодные брызги в лицо и сильный поток, который с минуты на минуту должен был привести меня к верной смерти.

Лодка покачнулась на краю, а затем рухнула вниз. Мой желудок подскочил к горлу, но с крошечную долю секунды я парила в воздухе. На дне виднелась радуга, вокруг каскадом падала вода – прекрасное предсмертное зрелище, как по мне.

Но нет, я действительно летела! За спиной хлопали мощные белые крылья, в тумане промелькнули алые точки, сопровождаемые разъяренным клекотом.

Братья… они спасли меня!

Они просунули шеи мне под руки и ноги, зажали мокрый халат в клювах и подняли меня в воздух. Журавли взлетели так быстро и высоко, что мои ноги заболтались над водопадом, а живот нервно сжался.

Но мне не было страшно. Я взяла Кики в ладони, зная, что она испытывала такое же облегчение, как я, когда крылья братьев коснулись облаков.

Наконец-то я нашла их. А они нашли меня.

Мы летели до тех пор, пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом и небо не окрасила тьма.

Братья приземлились перед пещерой в горе, отмеченной узким выступом, что скрывался под сенью из веток и листьев. Лунный свет скользнул по лесу, и как только он коснулся алых макушек журавлей, они один за другим стали людьми.

В их превращении не было ничего элегантного. Я ждала в уголке и нервно закусывала губу. Руки и ноги братьев вытянулись, все мышцы напряглись. В конце концов они сбились в кучку на земле, дыша так, будто каждый вдох был последним. Но затем братья встали, и из моих глаз хлынули слезы, накопившиеся за последние месяцы. Слезы радости, изумления и облегчения от того, что мы снова вместе.

Они кинулись обнимать меня, со всех сторон одновременно посыпались вопросы:

– Где ты была?

– Мы искали тебя несколько месяцев!

– Мы бы ни за что тебя не узнали, сестра. Слава великим богам, твоя птичка горланит не хуже вороны!

Но один вопрос звучал громче остальных:

– Что за горшок у тебя на голове?

Андахай хлопнул в ладоши, заставляя всех замолчать.

– Довольно, братья. Знаю, все мы рады видеть Сиори живой и здоровой. Но давайте дадим ей возможность сказать хоть слово.

Я опечаленно опустила голову.

– Сестра, в чем дело? – спросил Хасё.

За два месяца разлуки его волосы заметно отросли, как и у остальных братьев. Их щеки и подбородки обросли щетиной, из-под рваных рукавов и штанин выглядывали таинственные царапины. Но на этом перемены не заканчивались. Просто они были менее очевидными, как темные впадинки, возникшие на их широких плечах, пустота в глазах… Словно время, проведенное в обличье журавлей, день за днем отщипывало по кусочку от их человечности.

Пора рассказать им о проклятии. Оттягивать больше нельзя.

Я показала на горло и покачала головой.

– Что такое, Сиори? Ты… ты не можешь говорить?

Не то чтобы не могу… Не должна.

Но братья не понимали, а я не знала, как объяснить.

А если и пыталась, они все равно не обращали внимания, только загадочно переглядывались между собой. Рэйдзи хмыкнул и помрачнел. Он единственный, кто не показывал своей радости от нашего воссоединения.

– Райкама все продумала, – пробормотал Бэнкай. – А что насчет горшочка на твоей голове? Это тоже дело рук нашей мачехи?

Вандэй подошел ближе, задумчиво склонив голову.

– Наверняка есть какой-то способ его снять, – сначала он легонько потянул за горшочек, потом с силой. – Не двигается!

– Дай мне, – Ётан встал за близнецом и попробовал сорвать горшочек. Затем озадаченно почесал родинку на подбородке. – Ты пыталась его распилить?

Я кивнула, низко опустив голову. Чего я только не пробовала – использовала все ножи на кухне госпожи Дайнань, каждый инструмент, который попадался мне в деревне Тяньи. Но горшочек был несокрушимым.

Кики выбрала этот момент, чтобы вылететь из моих волос. Ее белые крылья уже высохли после водопада, и она решительно замахала ими. Братья попятились – все, кроме Хасё.

Кики приземлилась на его ладонь, прямо в ямку между большим и указательными пальцами. Она помнила младшего из моих братьев – и единственного, кто знал мой секрет.

– Рад снова тебя видеть, Кики, – учтиво поздоровался Хасё. – Надеюсь, ты оберегала нашу сестру от неприятностей эти два месяца.

Братья видели ее в тот день, когда Райкама нас прокляла, но так и не успели спросить меня о птичке.

– Без веревки летает! – изумился Вандэй.

«Я не воздушный змей», – процедила Кики, хотя ее слышала только я.

Рэйдзи недоверчиво прищурился, а затем скривился в привычной гримасе.

– Это магия.