– Как ты все это разузнал? – поразилась я.

Федя взял из вазочки печенье.

– Вопрос, который я слышу от каждого клиента. Ответ один: у каждого специалиста свои секреты. Раскрывать свои методы работы я не собираюсь даже за большие деньги. Для тебя важно не «как я все разузнал», а что я выяснил. Путь к цели неинтересен. Могу лишь добавить: молодые идиоты считают, что двадцатый век это времена динозавров. Им в голову не приходит, что те, кто родился в пятидесятых, сороковых, шестидесятых и даже тридцатых годах прошлого столетия, еще живы, вполне деятельны, работают. Главное, найти правильного информатора из числа тех, кого за человека не считают.

– Горничной в отеле не стесняются, она просто швабра, – протянул Степа, – домработница – пылесос, ходит себе по квартире. Шоферы, слесари, электрики – все они тоже люди-невидимки.

– Репетитор, которого наняли к ребенку-двоечнику, – дополнила я, – он тоже имеет глаза-уши-язык. Один раз, когда я подрабатывала репетитором немецкого[6], пришла на занятия, а в прихожей автоматы в углу аккуратно сложены. Девяностые годы на дворе, я испугалась, ребенок меня успокоил:

– Не волнуйтесь, это папины друзья пришли чаю попить, мама не разрешает никому в комнаты с оружием входить, поэтому здесь его бросили.

А мне эта мама, когда мы обсуждали условия работы, прощебетала:

– Я актриса, супруг режиссер.

Ребенок же, наивная душа, выложил правду.

– Вот-вот, – кивнул Федя, – спустя годы я тебя найду и спрошу: «Правда ли, что N режиссер?» Что ты ответишь?

Я налила себе еще чаю.

– Его жена так говорила. Но один раз я видела в прихожей гору автоматов, узнала от ребенка, что они принадлежат друзьям отца. Поэтому у меня возникло сомнение в роде деятельности хозяина дома. Хотя, возможно, он постановщик, но не пьес Чехова или Шекспира, а налетов на банки.

– Понимаете? – спросил Работкин. – Супруга бандита понятия не имела, что ее отпрыск наговорил Виоле, муж тоже пребывал в неведении насчет болтовни сына. Взрослые полагают, что никто не знает, чем занимался в веселые девяностые глава семьи. Но Тараканова-то жива, она помнит про автоматы. Главное, найти такую Вилку. Все просто.

– Прямо проще некуда, – улыбнулась я, – представляю, сколько людей надо опросить. Жалко твоих сотрудников.

Федор сделал себе новый бутерброд с сыром.

– Ничего, они молодые лошади, пусть носятся. Чем больше ногами шевелишь, тем лучше голова варит. Ребята, какая вам разница, где я жабу поймал? Главное, принес ее в кармане. Продолжаю рассказец. Кирилл заявился к Анжелике, а та уж там не живет, умерла давно. Квартира досталась ее сестре, она и рассказала парню всю правду про его отца. История стала разматываться дальше. Николай к тому времени тоже ушел на тот свет. Кирюша решил посмотреть на Сергея, подкараулил его у входа в концертный зал и испытал чувство зависти. Единокровный брат был очень похож на него лицом, а фигурой оказался Аполлон. Высокий, статный, да еще талантливый дирижер. Гасконину повезло по полной программе. У него была любящая мать, прекрасная квартира в центре, творческая профессия, материальный достаток, масса друзей. А у Кирилла ничего, кроме ненавистной службы кладовщиком в маленькой больничке и убогой однушки на краю столицы. Афиши концертов Сергея висели по всему городу, его нахваливали в газетах. Про Кирилла никто не слышал. Два брата, и такие разные судьбы. Разве это справедливо? После кончины Николая остались огромная квартира, дача, машина, другое имущество. Богатство досталось одному дирижеру. Но Кирилл тоже имел на него права.

Сначала Егоров хотел поехать к Гасконину и потребовать у него свою часть пирога. Потом он поразмыслил и отправился в юридическую консультацию. Денег у Кирилла не водилось, поэтому он обратился к дежурному бесплатному юристу. Тот, узнав историю посетителя, мигом спросил:

– Николай Гасконин вас усыновил?

– Нет, – после небольшой паузы сказал посетитель, – мать от меня в роддоме отказалась.

– Тогда вам ничего не положено, – сказал законник, – вы никто Николаю.

– Я его сын, – возмутился Кирилл, – родной.

– Тому нет никаких подтверждений, – возразил юрист.

– Мы с Сергеем просто одно лицо, – продолжал старший брат, – на удивление похожи.

– Охотно верю, но похожие внешние черты не доказательство, – стоял на своем юрист. – Необходимо свидетельство о рождении, где отцом указан Николай Гасконин.

– Документа нет! – мрачно сказал Кирилл.

Сотрудник юридической консультации встал.

– В вашем случае я бессилен.

– Что мне делать? – расстроился Егоров.

Адвокат пожал плечами:

– Я знаю случаи, когда люди при отсутствии необходимых бумаг доказывали свое право на наследство. Но там речь шла об огромных суммах. У вас обычный набор: квартира, дача, машина. Зачем тратить время и много денег? В лучшем случае наследство покроет расходы на его получение. А то еще и в минусе останетесь.

Но Кирилл никак не мог поверить в свое невезение.

– Николай мой отец.

– Найдите доказательства, – попугаем талдычил юрист, потом помолчал и посоветовал: – Или поговорите с братом по-человечески. Не требуйте ничего, объясните, в каком положении находитесь. Возможно, дирижер вам окажет помощь.

– Я не прошу милостыню, – разозлился посетитель, – отдайте мое, законное.

У адвоката лопнуло терпение.

– По закону вам полагается ноль. Время на консультацию закончилось. Меня ждут другие клиенты.

Кирилл решил поговорить с братом, с большим трудом нашел его адрес, регулярно пытался подстеречь Сергея во дворе, но никак не мог его встретить. Гасконин постоянно находился в разъездах. Весна, лето, осень прошли в бесплодных попытках увидеть брата. Настала зима.

Тридцать первого декабря Егоров с восьми утра заступил на дежурство у подъезда Гасконина. Машина Сергея стояла без брезентового чехла, и это внушило Кириллу веру в успех. Теперь он знал: когда дирижер на гастролях, его тачка тщательно укрыта от посторонних глаз. Значит, сейчас Гасконин в Москве. Он должен выйти на улицу! Почему Кирилл решил, что в праздничный день дирижер куда-то двинется? Ответа нет.

Егоров промаялся на холоде до семи вечера и таки увидел брата. Сергей вышел из дома и направился к автомобилю. Кирилл кинулся к нему.

– Подождите!

Сергей остановился.

– Слушаю вас!

– Гасконин? Дирижер? – зачастил Кирилл.

Сергей вынул из кармана дубленки блокнот и ручку.

– Как вас зовут?