В это время из Чечни в Сенаки прибыл Гамсахурдия. На западе Грузии шла хаотичная война всех против всех. Из Сухуми уходили военные корабли Черноморского флота, набитые беженцами. Адмирал Эдуард Балтин, командовавший эвакуацией, сам находился на БДК[40] «Ольшанский» и в вывозе людей участвовал лично.

К гуманитарной операции подключились также ВВС Украины — 17 вертолетов, которые работали в основном с беженцами, пытавшимися спастись через перевалы восточнее Сухуми, — вывозили людей и доставляли им продовольствие. Грузины массово бросали дома и бежали из города или через Кодорское ущелье, или через порт. Участь тех, кто бежал ущельями, оказалась незавидной. Холодало, и в горах уже лежал снег, так что многие из этих несчастных погибли от мороза и лишений. Нужно заметить, грузины опасались не каких-то фантомов: война была обоюдно жестокой, и попавшие в руки абхазов грузины легко могли погибнуть. К тому же, как обычно бывает, за ополченцами шли шайки мародеров, не только отнимавшие имущество, но и дававшие волю садистским инстинктам.

Среди бежавших из Сухуми был и Эдуард Шеварднадзе, которому помогли в этом российские военные. К моменту, когда он вернулся в Грузию, абхазы уже на всех парах шли к пограничной Ингури. 30 сентября они вышли к берегу реки и завершили войну.

Страна была разорена. Некоторые города превратились в призраки: грузины бежали, а ведь до войны они составляли большинство населения. Промышленность лежала в руинах. Курорты опустели: мало кому хотелось бы нежиться в море с видом на обгоревшие бронетранспортеры и развалины на берегу. Электричество подавалось на несколько часов в день.

А вот для Шеварднадзе борьба продолжалась. Звиадисты постепенно выигрывали войну, тихо отошедшая в сторону Аджария склонялась на сторону Гамсахурдия. 2 октября 1993 года звиадисты захватили Поти и сразу же обзавелись огромным количеством гуманитарной помощи с портовых складов. Наступление продолжалось.

Однако поражение в Абхазии и прекращение боевых действий высвободило крупные силы грузинских военных. Основная часть Грузии все же оставалась в руках правительства. К тому же если в Абхазии российские силы поддерживали абхазов, то в войне между звиадистами и Госсоветом они оказались куда благожелательнее к Шеварднадзе. К 7 ноября грузины окончательно подавили восстание безумных робингудов Гамсахурдия. Сам бывший президент ушел в горы и скитался до конца декабря по самым диким трущобам. Его финальный перформанс продлился ровно 99 дней. 31 декабря 1993 года в селе Дзвели Хибула в горной области Самегрело гражданская война в Грузии завершилась. По официальным данным, Гамсахурдия покончил с собой, выстрелив себе в голову. Правда, злые языки утверждали, что застрелился бывший президент выстрелом… в затылок. Как бы то ни было, человек, сделавший больше всех для того, чтобы в Грузии началась гражданская война, сам пал последней ее жертвой.

Дальнейшее стало делом техники. Россия и Грузия подписали договор, предусматривающий создание военных баз в Грузии и ввод в Абхазию миротворческого контингента. Правда, война в Абхазии постоянно вызывала «эхо»: перестрелки в горах происходили даже многие годы спустя после формального прекращения огня. Продолжалась стрельба в Сванетии, которую контролировал местный атаман. От Грузии оказались фактически отделены не только Абхазия и Южная Осетия, но и Аджария, и только после кровавой борьбы удалось удержать Мегрелию.

После окончания боевых действий Шеварднадзе более не имел нужды в неуправляемых военных вождях времен смуты. Иоселиани и Китовани попали в тюрьму и вышли оттуда несколько лет спустя, лишившиеся боевиков, денег, власти и влияния. «Мхедриони» было распущено, Национальная гвардия была реформирована и перестала участвовать в политике.

Прекращение огня и ввод миротворцев в регион так и не разрешили ключевые проблемы Закавказья. Шеварднадзе передал проблему повстанческих анклавов «в наследство» новому президенту. Как известно, следующий лидер Грузии, Михаил Саакашвили, сумел вернуть под юрисдикцию Тбилиси Аджарию, а в 2008 году попытался вновь восстановить контроль над Южной Осетией, но благодаря вмешательству российских войск потерпел полную неудачу. Тем не менее самопровозглашенные республики признаны фактически только Россией, очень бедны, и невозможно предсказать, как будут развиваться события в Закавказье в будущем.

В наше время об украинских националистических организациях слышали буквально все. Между тем на просторах бывшего СССР националисты с «тризубом» на знамени воевали, когда о пресловутом «Правом секторе» еще никто и слыхом не слыхивал. В России деятельность организации «УНА-УНСО» признали через суд экстремистской, а организацию запретили в 2014 году — через 22 года после того, как ее боевики впервые взяли в руки оружие.

«Украинская национальная ассамблея — Украинская национальная самооборона» была основана при участии Юрия Шухевича, сына военного руководителя украинских националистов Второй мировой войны. Первоначально националисты полагали, что им предстоит воевать против России в случае попыток сохранить Советский Союз. Однако войны между Россией и Украиной в начале 90-х годов не случилось, и радикалам пришлось ограничиться акциями в Крыму. Именно деятелям УНА-УНСО принадлежат ставшие впоследствии знаменитыми название «Поезд дружбы» и фраза «Крым будет украинским или безлюдным».

Однако в Крыму бороться также оказалось не с кем, и националисты отправились в Приднестровье. Там украинские боевики воевали на стороне повстанцев в союзе с русскими против центрального правительства. Численность их боевого отряда составляла примерно 150 человек. В Приднестровье оба славянских народа были представлены примерно в одинаковой пропорции, и националисты полагали, что защищают украинцев. На берегах Днестра украинцы попали на довольно спокойный участок фронта, понесли очень небольшие потери, зато потом с ностальгией вспоминали цветущие сады на линии огня. УНСОвцы запомнились многим хорошей дисциплиной и целеустремленностью: организация старалась обкатать в боевых условиях как можно больше людей и вывезти как можно больше оружия из зоны конфликта. Характерна история, произошедшая во время перемирия: кто-то из националистов открыл огонь, а в ответ на гневные речи казачьего командира простодушно ответил: «А що нам ще робити? Мы сюди вбивати приїхали».[41]

В Абхазии прежние «сослуживцы» по Приднестровью оказались на противоположных сторонах. Лидеры движения полагали, что таким образом сдерживают имперские амбиции России, которую Абхазия должна отвлечь от крымского вопроса. Образ мышления откровенно странный, но, судя по интервью участников движения, в том числе рядовых бойцов, они эту вполне химерическую идею разделяли. Отряд УНСО назывался батальоном, но в реальности насчитывал несколько десятков человек и скорее добавлял колорита, чем выступал в роли ударной силы. Тем не менее их боевая ценность была на порядок выше, чем у распустившихся грузинских гвардейцев и недавних милиционеров. Как ни крути, украинские волонтеры обладали боевым опытом и представлением о дисциплине. Первой жертвой этих людей едва не стал грузинский же солдат, раненный при попытке ночью войти на базу, не называя пароля. Реакция грузинского командира батальона на ранение подчиненного была характерной: «А жалко. Если бы убил — дисциплину подтянули бы. А то лазят пьяные по ночам без дела».[42]