– А вы ум женщины измеряете в единицах меркантильности?

– У вас это в геноме записано.

Саша подошла к домофону, нажала на нужный номер дома и застыла в ожидании. Сердце тем временем уже искало, куда бы ускакать.

– Алло! – раздался до боли знакомый голос.

– Мам? Это я.

– Саша?! – едва не крикнула мама.

– Ага. Пустишь?

Сейчас же раздался писк, и железная створа пришла в движение, а Кольский с Александрой вернулись в машину. Пока гравий тихо хрустел под колёсами, нервы бедняжки достигли предельного натяжения, и она, сама того не заметив, вцепилась в руку Назара.

– Словно и правда еду знакомить маму с новым парнем, – пробормотала она негромко.

– А сколько у тебя всего было парней?

– Слушайте, эта информация вам точно ни к чему. Не много.

– Два? Три? Пять? Двадцать пять?

– Какая разница? – зыркнула Саша на него. – Два!

– Всего-то? Да ты, считай, девственница, – усмехнулся Назар.

– Ну, с вашими дамами мне не тягаться.

– Мои дамы в основном проститутки, так что да, они всяко будут впереди.

– Фу, – и отвернулась.

– Что фу?

– Это отвратительно.

– Отчего же? Они ухожены, прекрасно обучены своему ремеслу, молчат, когда надо молчать, и уходят, не обижаясь, когда им указывают на дверь. Обывательницам поучиться бы у них.

– Ну да, вам же нужна такая, чтобы была шеф-поваром на кухне и шлюхой в постели.

– Мне не нужна. У меня есть личный повар, даже два. А для постели есть шлюхи. Каждый должен делать то, что должен.

– И всё равно фу. Как только не подцепили какую-нибудь заразу?

– Есть разница, Саша, между шлюхами на трассе и эскортницами из дорогих агентств, где по желанию клиента у девушки будет и высшее образование, и особые навыки вплоть до владения карате или умения пилотировать. О каких заразах тут может идти речь? У них там такие проверки, хоть в космос отправляй!

– И что? Весь этот первоклассный набор знаний и умений способен заменить искренние чувства, любовь?

– Любовь между мужчиной и женщиной самая большая выдумка человека. Любить можно родителей, детей, то есть тех, с кем ты связан кровными узами, всё остальное – это стремление выдать желаемое за действительное. Сама посуди, любовь то есть, то вдруг куда-то девается. А всё потому, что любви и не было на самом деле, было влечение, интерес.

– Зачем же тогда женились, раз не верите в любовь?

В этот момент машина подъехала к дому.

– Вот мы и на месте, – в любовь он верил, как и все, но однажды разуверился, и когда это случилось, даже жить легче стало. Необременённое сердце не страдает, не болит, а значит, прослужит дольше.

– Вы не ответили, – вдруг неожиданно для себя самой Саше захотелось узнать, что же такого сделала бывшая жена Кольского, что он так зачерствел.

– В нашем дуэте только я навязываю правила игры, Горцева. Идем, мама ждёт!

А на пороге уже стояла крайне взволнованная Майя Леонидовна, по одну сторону от нее перетаптывались дети, по другую супруг. И только Саша поднялась по ступенькам, как оказалась в объятиях мамы.

– Девочка моя, наконец-то! – она крепко-крепко прижала к себе дочь, отчего Саша тотчас съёжилась и поспешила отстраниться.

– Извини, спина болит.

– Почему болит? Что случилось? Упала? Ударилась?

– С лошади упала, – вырвалось у неё первое, что пришло в голову.

– С какой ещё лошади? Ты их всегда боялась.

– Вот, решила преодолеть страх, увы, не вышло. А это Кольский, – указала Саша на поднявшегося следом Назара. – Назар Кольский.

– Приятно познакомиться, – растерянно улыбнулась мужчине Майя.

– Взаимно, – кивнул он ей, затем пожал руку её мужу.

– Вы, прошу прощения… – начала было мама, как вдруг Назар обнял за талию Сашу и прижал к своему бедру.

– Я жених, – улыбнулся тот во все тридцать два белоснежных зуба.

– Ой, как неожиданно, – захлопала глазами мама. – А как же Гор… – и перевела взгляд на дочь.

– Расстались, – опередила Саша.

– Как же я рада, – просияла радостью женщина. – Вам рада, всем. Проходите в дом, скорее. На улице ужасная жара.

– Я же говорил, твоя маменька будет в щенячьем восторге, – прошептал Назар.

– Да уж, – резко погрустнела девушка. Всю жизнь она мечтала увидеть в глазах матери этот самый восторг, мечтала услышать похвалу, но никогда не слышала. Зато сейчас, когда в её жизни всё так ненормально, так не по-настоящему, мама рада.

– Рано раскисла, Горцева, – подал ей свой локоть Назар. – Кстати, о Горцевой. Ты когда разведёшься, фамилию, надеюсь, вернёшь девичью? Она у тебя звучная.

– Угу, очень. Лейкина – прямо мелодия для ушей. И с чего вы так уверены, что я разведусь?

– Потому что с мужиком, который бьёт, жить нельзя. Такого мужика надо бы вообще кастрировать. Я бы кастрировал.

– Не думаю, что вы способны на такое.

– Я на многое способен, если в том есть моя личная заинтересованность.

– А что? Вы лично заинтересованы в моем разводе? – Саша встала перед ним, преградив путь. – С какой бы стати?

– Твой муж вызывает у меня аллергические реакции, когда я о нём вспоминаю.

– Вы его ни разу живьём не видели, откуда такая неприязнь?

– Мне достаточно того, что он сделал, – и едва ощутимо коснулся спины Саши. – Матери правду не собираешься говорить?

– Нет. И вы не вздумайте.

– Не приказывай мне, – он подался к ней и прислонился щекой к щеке. – Я не выношу приказов, сразу хочется сделать всё наоборот.

– Мне кажется или вы со мной флиртуете? – Саша задышала чаще, ибо внутри всё сжалось от его запаха, его голоса, его тепла.

– Мы же сладкая парочка, не забыла? Нам положено ворковать и тереться носами, – Назар и правда потёрся своим носом о её.

– Пожалуйста, – кое-как промямлила Саша. – Не делайте так больше, – а получилось, что прошептала ему в губы. – Вы не мой жених.

– Сегодня, сейчас – твой. А ты моя… – замялся он. – Невеста.

И только они зашли в просторную гостиную с тремя большими арками, ведущими в кухню, холл и на веранду, как Альберт мигом подрядился показать Кольскому свой шикарный дом, а младшие сестра и брат, получив от Саши сладости, переместились на диван поближе к приставке. Ну, а мама повела старшую дочь в кухню, ведь самое лучшее место для разговоров – у плиты.

– Я счастлива, Саша, – мама достала трясущимися руками из холодильника кролика, всё-таки нервы у женщины сдали. – Ты себе даже не представляешь, как я счастлива. Мне-то казалось, ты совсем не хочешь меня знать.