Вероятно, упившись, я приказал Даниле приволочь Лёву. По какой-то причине Данила решил, что одного Лёвы мне будет мало. На самом деле мне сейчас было многовато даже самого себя. Интересно, что скажет старший Васильченко, когда узнает, как обращаются с его сыном и…

– Лёва, ты не хочешь нас представить?

Я пристально посмотрел мимо Лёвы на рыжую. Обычно это действует. Есть женщины, которые реагируют на меня отрицательно, есть, которые… ну, как бы не в восторге от детектива Алекса. Но реагируют всегда. Даже замужние с пятью детьми и мужем рядом. Я – тоже – смотрю и реагирую. Как-то сразу прикидываю планы на вечер. В смысле – будут они или нет. Здесь что-то случилось. Смотрю на молоденькую девушку – и как-то ничего не чувствую. Неужели, пока я спал, прошло лет двадцать? Странно, но, кроме меня, больше эти двадцать лет ни на ком не сказались.

– Это – детектив Алекс, а это – моя невеста – Ира…

Ненавижу пожимать руки женщинам, но не оставлять же ее повисшей в воздухе. Ничего такая ладошка – маленькая, аккуратненькая, сухонькая…

– Это не та невеста… Та черненькая, высокая и зовут Ольга…

– Ну вот. Всё становится на свои места. Лёва решил жениться не на той девушке, а мой ученик решил исправить такую вопиющую ситуацию…

– Действительно, как у вас разрешилось с предыдущей невестой? Всё хорошо?

Хорошо было до того, как я задал свой вопрос. Лёва смотрел на меня так, будто я его спрашивал о подробностях выращивания карликовых берез в условиях Экваториальной Африки. Ира смотрела всё так же. То есть ровно и без эмоций. На самом деле примерно так и должна была бы смотреть девушка, которая в курсе, что Лёву приворожили, причем не к кому-нибудь, а конкретно к ней. Самое разумное, что можно было сейчас сделать, это извиниться и попросить Данилу отправить гостей туда, где он их взял.

– У вас такой чудесный котик… – Да именно ради этой реплики Данила и тащил парочку сюда.

Вообще-то, Голубой Дракон не против ласки. Но обычно он сам выбирает, кто и как будет его ласкать. Поэтому с рукой Ирины он проделал свой фирменный трюк – поцарапал и тут же умудрился сверху помочиться. Мои друзья в такие моменты орут. Ирина явно тоже хотела заорать, но терпела. Чего она так боится? В конце концов, она же не моя невеста? Зато глаза у нее в этот момент стали большими и выразительными. Очень хочется верить, что больше я с ней не увижусь.

– Алекс, может быть, чаю? – Моя хозяйка иногда, когда ей страшно любопытно, чем я занимаюсь в кабинете, изображает не просто хозяйку, а хозяйку радушную. Но сейчас я был рад её любопытству и чаю. Рад её силуэту в проеме дверей. Глядя на него, я снова поверил в то, что все хорошо с этим…

– Спасибо, но мы уже пойдем. – Улыбка Ирины была великолепна. Ничего более ужасного я не видел. Она была совершенной, но её не должно было быть. Кажется, видел это только я. Вот в ответ улыбнулась Алиса, перестал хмуриться Ганс, и даже Григорян улыбался Ирине в ответ. Я сделал усилие и растянул губы. В конце концов, проблема уходила своими ногами и даже не требовала обратно деньги. Я же не виноват, что клиент уже сам не помнит, что он для чего-то меня нанял? Это не вопрос – это утверждение.

Женщина, которая меня вообще не волновала, взволновала меня больше, чем любая женщина. В ней было неправильно всё. Улыбка, взгляд, пожатие руки – и даже то, как Лёва шел с ней рядом. Так не ходят с невестами. Даже с теми, которые загоняют будущих мужей под каблук одним взглядом. Я это не планировал – оно случилось само.

Кабинет у меня маленький, поэтому, чтобы встать и оказаться достаточно близко от Лёвы, нужно собственно встать и сделать шаг – один. Я его сделал. Дальше было в стиле скупого мужского юмора: слегка толкнул младшего Васильченко и отчетливым шепотом поинтересовался: «Ну и как она? Не скучаете по ночам?»

В пять секунд после такого вопроса возможно многое – от хорошего апперкота в исполнении сильной половины до плохого апперкота в исполнении слабой. Я надеялся на что-нибудь промежуточное в виде легкого стеснения, ответа, затрудненного приступом заикания… Не было ничего. Ирина и Лёва прошли мимо, будто им в спину только что подул попутный ветер. Зато стоило за ними захлопнуться двери, как я получил букет взглядов. Ошарашенный – от Данилы, понимающий – от Ганса, свирепый – от Алисы и направленный мимо меня – от Григоряна. Он изучал газету, остальное ему было неинтересно.

После выдворения из кабинета лишних в количестве двух персон – Ганса и Алисы – я тоже смог прочитать то, что так поразило Григоряна. Журналисты не написали ни слова об охотнике за черепами, даже не заикнулись о скелетах. Зато какой-то дотошный корреспондент со ссылкой на ведомство господина Яковлева сообщил о пропаже более семисот человек. Семьсот для нашего маленького города – это много. Более чем достаточно, чтобы не заниматься никакими скелетами. Наверное, пренебречь костями и заняться теми, от кого не осталось вовсе ничего, трудно. Кости – заметные, блестящие, люди, судя по их незаметному отсутствию, – не очень.

– Григорян, что нужно сделать с телом человека, чтобы от него остались только кости?

– Кислота.

– А теперь – для тех, у кого избыток мозга не сочится из ушей…

– Берешь труп, опускаешь в котел с азотной кислотой, держишь минут двадцать – достаешь кости. Только котел должен быть из стекла или фарфора, а где такой взять?

– А быстрее чем за пару часов и без котла?

– Можно без котла. Привязать и поливать. Кислоты уйдет море и… я бы не брался. С котлом как-то правильней.

Если бы рядом с Григоряном сейчас сидел не я, а Яковлев, то мой друг уже бы изучал не газету, а надписи на стенах камеры в подвалах Печерского Замка. Но Яковлев занят, он следит за ведьмами.

– Еще один вопрос. А реально может что-то случиться с человеком, который собрал тысячу черепов?

– Ты уже спрашивал. Ничего, разве что он не просто маньяк, а еще и маньяк, который складывает черепа так неаккуратно, что в конце концов они падают на него. Тысяча черепов – достаточно много, чтобы это было достаточно больно. Сами по себе черепа ничего не значат, но они могут сработать как спусковой крючок.

Интересно, я хоть раз что-то спрашивал о черепах самих по себе? Спусковой крючок? В кого стрелять будем?

– Если у твоего маньяка есть скрытые способности, то, собрав эту гору костей, он вполне может их разбудить, в смысле – способности… обычно это происходит с помощью учителя, но если учителя нет…

Это здорово. Здорово, что в случае наличия учителя начинающие маги способны обходиться без массового смертоубийства. На выходе у нас следующее – либо маг, и так довольно успешно сдирающий кожу, может раскрыть в себе дополнительные таланты… Что там еще можно сдирать? Либо маньяк, поведенный на кислоте, может открыть в себе магические способности. Есть еще вариант – не откроет. Я бы на его месте сильно разозлился.

Было что-то еще. Что-то важное.

Идиотский поступок умного человека от такого же поступка идиота отличается только тем, что умный придумает поступку объяснение. Потом.