Сергей намеками дал девушке понять, что нынешняя заваруха благоприятствует бегству. Есения быстро сообразила, что к чему. Уже через несколько секунд она стала вести себя, как изголодавшаяся по мужской ласке самка. Она игриво стрельнула глазами и пригнулась, показав в разрезе платья грудь. Охранник от этого зрелища мгновенно потерял голову. Его желание усилилось во сто крат. Не обращая никакого внимания на второго пленника, он подошел к девушке. «Я знал, что ты горячая штучка. Обещаю, что тебе со мной, детка, будет хорошо», – заговорил бандит, гладя заложницу по бедру. Та улыбалась и делала вид, что ей приятно ощущать его прикосновения. Без предисловий «ухажер» попытался запустить свои руки девушке под платье. Он полностью потерял бдительность. Инстинкт самосохранения в нем притупился, за что ему и пришлось поплатиться.

Прежде чем охранник успел наброситься на Есению, ему на голову обрушился удар камнем. Военный атташе бил так, чтобы наверняка вырубить противника. Похотливый бандит сразу же обмяк и рухнул к ногам девушки. Скорчив брезгливую мину, креолка плюнула и пару раз ткнула похотливца ногой. Ткачев с неодобрительным видом покачал головой и сказал: «Не время для этого. Уходим». Прихватив, оружие они вырвались из грота. И хоть русский торопил, девушка не могла не обернуться. И именно в тот момент она увидела знакомые лица молодых рыбаков, а также надвигавшуюся на них с тыла опасность. Недолго думая, она закричала, предупреждая своих соплеменников. Атташе, не ожидая такого поворота, на мгновение опешил. Но вскоре он сумел взять себя в руки и принял единственно возможное решение – схватил внучку старосты за руку и потащил за собой…

Хуан спешил в грот, чтобы дать волю рукам. Он сгорал от непреодолимого желания врезать несколько раз пленнице по лицу. На ходу он разминал кулаки и язвительно повторял: «Сейчас, голубушка, сейчас». Однако, к своему глубокому изумлению, ему не посчастливилось увидеть в укрытии ни девушки, ни русского дипломата. На земле в луже крови лежал незадачливый охранник. Порученец взбесился: «Да что же это, к чертям, такое! Куда они делись?! Снова эта сучка вздумала с нами играть!»

Виновницей побега он посчитал именно Есению. «Чего вы все до сих пор стоите?! – рявкнул он на громил. – Быстро за ними! В погоню! Они не могли далеко убежать».

С некоторой долей растерянности бандиты вывалили из грота и бегом двинулись в противоположную от «поля битвы» сторону. Бежали наугад. В десятке метров начинались джунгли, куда вполне могли шмыгнуть беглецы, чтобы скрыться из поля зрения. Эскабальдо подгонял подчиненных.

– Если что, то стреляйте! – закричал он и тут же уточнил у подельников: – Все помнят, как надо по ним стрелять?

– Да! – несвязным хором ответили те, забегая в лес.

По левую руку были густые непроходимые заросли, которые тянулись далеко вперед. Чтобы их пересечь, беглецам нужно было время и инструменты. А поскольку ни того, ни другого у них не имелось, можно было предположить, что они бежали вдоль этих зарослей.

Громилы не сбавляли темп, несмотря на трудности передвижения через джунгли. Увидеть кого-то впереди никак не удавалось. Они почти что отчаялись и были готовы обратиться к порученцу с просьбой остановить этот бессмысленный бег. Однако в то самое мгновение перед ними замелькали фигуры удаляющейся пары. Сомнений не возникало – это внучка местного старосты и русский дипломат. Беглецы явно заметили погоню и пытались ускорить бег. У бандитов словно открылось второе дыхание. Они рванули с новой силой вперед, передергивая затворы своих автоматов. В тот же момент Ткачев обернулся и выпустил пару очередей из захваченного у охранника автомата. Преследователи стремительно разбежались в разные стороны, стараясь уберечься от пуль.

– Ничего себе! – присвистнул Эскабальдо от изумления, но в очередной раз напомнил подельникам: – Не забываем, как надо стрелять!

Бандиты открыли стрельбу по убегающим. Однако стреляли явно не на поражение, а так, чтобы запугать креолку и русского. Делали все возможное, чтобы ни одна пуля даже не оцарапала атташе. А поскольку девушка держалась очень близко к нему, то и по ней палить побаивались: «Ну вдруг шальная пуля угодит не в эту чертову девку, а в русского дипломата!»

Между тем Ткачев ничуть не стеснялся вести огонь на поражение. Некоторые пули попадали в деревья или улетали дальше, «в молоко», но некоторые ранили преследователей. Да, ранения были не очень серьезными, однако сам факт стрельбы со стороны дипломата возмущал бандитов до невероятности. Злился и Хуан, но в то же время продолжал напоминать починенным, чтобы придерживали свой пыл. Для них это было весьма непросто.

Они готовы были уложить беглецов и еще какое-то время расстреливать их трупы. По крайней мере подобные мысли высказал кто-то из громил, а остальные начали поддакивать. Эскабальдо был вынужден вмешаться.

– Первый, кто заденет русского, – заорал он, – лично от меня получит пулю в голову! Я не собираюсь оправдываться перед доном Гарсией из-за вашего идиотизма! Тем более что наш босс на дух не переносит каких-то оправданий.

Сжимая зубы, головорезы продолжали стрельбу «впустую» и уклонялись от пуль беглеца.

Расстояние между убегающими и преследователями понемногу сокращалось. Порученец подозвал к себе одного из бандитов и что-то шепнул ему на ухо. Тот в знак согласия кивал и, в конце концов, прихватив с собой парочку подельников, выбежал из джунглей. Эта тройка двинулась по травяным зарослям вдоль леса. Остальные продолжали преследование. Атташе успел произвести еще несколько выстрелов, прежде чем магазин опустел. Увидев это, бандиты решили воспользоваться заминкой. Они увеличили скорость. Одновременно наперерез беглецам выбежала упомянутая тройка – громилы успели обойти русского и креолку и оказаться перед ними. Беглецы попали в окружение. На них были наставлены автоматы. Самые ретивые выкрикивали угрозы.

Автомат из рук Ткачева выбили, но самого трогать не стали. Злость вымещали на Есении – пощечины, затрещины и прочее щедро обрушились на девушку. Внес свою лепту в экзекуцию и Эскабальдо, который подбежал последним.

– Ну что?! Добегалась, сука?! – закричал он на бегу и с размаху ударил девушку пятерней по уху. – Ты думала от меня убежать?! А черта с два у тебя это вышло! Еще и этого русского к бегству подстрекнула! Поплатишься, стерва!

– Да пошел ты, козел! – не выдержала Есения.

Она ожидала, что атташе вступится за нее. Но едва тот пытался раскрывать рот, как ему на голову наводили автомат.

– Скоро ты узнаешь, на что этот козел способен! – говоря о себе в третьем лице, прошипел порученец. – Этим побегом ты подписала себе смертный приговор. Понимаешь? Мы тебя сейчас казним. А потом и до деда твоего доберемся. Может быть, даже голову твою ему покажем.

Есения негодовала от возмущения, но громилы крепко держали ее. Хуан приказал забросить на одно из прочных деревьев веревку. Когда это было сделано, одним ее концом связали руки девушки. Затем внучку старосты стали медленно поднимать на веревке вверх. Она изнывала от боли и кусала губы, хотя основная часть экзекуции была еще впереди. Другой конец веревки закрепили, чтобы девушка продолжала висеть.