– Знаю. Но я не могу рисковать, посылая туда кого-то из вас. Твари явно нацелены на маршрут между нами и Пучиной. Если они намерены нас отрезать, ни один ездок, ни из нашего копыта, ни из их, не одолеет этот путь. Если шесть полуорков не смогли, то что говорить об одном? Мы не можем туда ехать. И сейчас меня больше волнует, как нам прокормить людей. Сколько мы сможем продержаться с тем, что у нас осталось?

– При текущих нормах? – Мед вздохнул. – Недели две. Но еле-еле. После этого будем есть то, чем сейчас кормим свинов. Потом…

Ублюдки позволили воцариться тишине.

Забить варвара ради мяса было почти немыслимо. Копыта, которые к такому прибегают, с тем же успехом могли бы просто умереть с голода. Но эти идеалы не будут иметь смысла для поселенцев, когда умирать начнут их дети.

– Нас еще и прибавилось. Появилось пять новых ртов, которые нужно кормить. Двое кочевников и три соплячки. Завтра посмотрим, чего они стоят. Но пока эти женщины имеют статус соплячек, с ними и обращаться нужно как с соплячками. То есть спать с ними нельзя.

Хорек ухмыльнулся и толкнул Меда локтем.

– Черт, а я, знаете ли, присовывал соплякам в зад разок-другой. Иногда им это даже нравилось.

– Надеюсь, ты шутишь, Хорек. – Блажка вздохнула. – Беда в том, что я не пойму, так это или нет.

– А ты спроси нашего юнца. – Хорек подмигнул через стол Облезлому Змею.

Раздался треск ломающейся древесины.

– Сделаешь что-то с теми женщинами, Хорек, и сам останешься без стручка! И надеюсь, он у тебя правда такой большой, как ты рассказываешь, потому что это будет единственное, чем ты будешь питаться целый месяц, нахрен!

Блажка обнаружила, что краешек одной из досок стола отломился, когда она стукнула по нему правой рукой. Затем она почувствовала, как ее легкие онемели, и не смогла сдержать приступ кашля. Когда она пришла в себя, все копыто сидело неподвижно и пристально смотрело на нее. Большинство глаз широко распахнуто, только Колпак сдвинул брови.

– Долбаные опилки, – сказала Блажка, прочищая забившееся горло. Сморгнув выступившие слезы, она снова села на место и оглядела братьев. – Вольным ездокам нужно уделить больше внимания, чем новым соплячкам. Сосредоточьтесь на них.

За столом раздались невнятные бормотания, последовали сдержанные кивки.

– Следует убить псов, – прошипел Колпак, отводя внимание от задыхающейся Блажки.

Дуболом постучал костяшками пальцев по столу, привлекая внимание. Затем покачал головой, провел пальцем по горлу, еще раз покачал головой и закрыл ладонью глаза.

– Ты прав, – сказала Блажка. – Мы не можем убить тех, кого не можем найти.

Облезлый Змей раздраженно цокнул языком.

– И что? Будем ждать, когда они опять нападут?

– А кто говорит, что они нападут? – спросил Хорек. – Если чародей попытается заморить нас голодом, ему больше ничего и не нужно. Только ждать.

– Тогда зачем было нападать на Щербу и тех женщин? – возразил Облезлый Змей.

– Может, он хотел, чтобы мы увидели, что это его рук дело, – сказал Мед. – Запугать нас. Страх убивает не хуже голода. Штукарь это хорошо понимает.

– И псы – не единственная его уловка, – заметил Колпак.

Блажка услышала в его спокойном тоне намек. Имел ли Штукарь отношение к ее болезни? Вполне вероятно.

Штукарь тогда сказал, что ее эльфийская кровь защитит ее от прикосновения Месителя. Чародей оказался прав, и Меситель, одно из немногих существ, которых, очевидно, боялся Штукарь, погиб. Но что, если чародей погубил этим не только этого своего противника? Добился ли он ее отравления своими манипуляциями? Ведь та же кровь, которая помогла победить Месителя, была неподвластна и чарам самого Штукаря. Блажка до сих пор помнила потрясение на его пухлой роже, когда порошок, что развеял Штукарь, не смог остановить ее на подмостках в Горниле.

Блажка встала – и от настигшего откровения ее движения стали резкими и дергаными. Она сделала маленький круг, хрустнула костяшками пальцев, а потом снова повернулась к своему копыту.

– Он боится меня, – заявила она. – Нас! Он больше не может взять нас хитростью, поэтому решил устроить осаду, задушить нашу способность к выживанию. Его псы убили шестерых Бивней. Что мешало ему сделать то же самое сегодня с нами?

Хорек почесал подбородок.

– Может, Колпак? По крайней мере, точно не Облезлый Змей. Если только эти псы не испугались его страшных шрамов от ожогов.

Несколько братьев ответили улыбками.

Мед сохранял задумчивый вид.

– Если твоя эльфийская кровь удерживает его от прямого нападения, то нам, наверное, стоит обратиться к Псовому ущелью. Рога могут знать, как с ним бороться.

– Любого, кто войдет в Псово ущелье без приглашения, эти самые Рога возьмут в плен. И никто его больше не увидит. – Блажка покачала головой. – Нет. Если бы нам в тех горах были рады, Певчий уже послал бы весть. К тому же ты сам слышал, как я говорю по-эльфийски.

Мед вскинул брови, соглашаясь.

– Ты развяжешь войну.

Блажка бросила на него испепеляющий взгляд.

– Мы не знаем пределов возможностей Штукаря, но они у него есть, и нам нужно, чтобы он перестал искать их у нас. Если бы он хотел нас убить, то спустил бы псов на патрульных, убивая нас по одному. Но нет, он хочет, чтобы мы ослабели, а не избавиться от нас.

– Зачем ему нас ослаблять? – спросил Хорек, встревожившись от этой мысли.

Блажка промолчала, тем самым признавая: она не знает.

Копыто выслеживало псов целыми днями. Когда результатов это не дало, решили выбираться и по ночам. Они охотились отрядом по одиннадцать ездоков: все посвященные братья плюс двое кочевников и три старших сопляка, и у каждого седло щетинилось полными колчанами и связками дротиков. Такое количество ездоков воодушевляло Блажку, но все равно в Отрадную они каждый раз возвращались ни с чем. Если бы не раздражение братьев из-за неуловимости тварей, Блажка сочла бы, что стая была лишь одним из смутных видений, которые являлись ей из-за снадобья Костолыба.

С упрямой целеустремленностью они продолжали поиски примерно неделю, ни разу не встретив ни одного зверя и с каждым днем сокращая норму питания.

Жизнь внутри стен, несмотря на активное патрулирование, по-прежнему состояла из череды утомительных хлопот. Блажке приходилось осматривать сады и огороды, за которыми ухаживали поселенцы, и слушать их все более тревожные предсказания.

– Мои широкие бобовые грядки пока хороши, но боюсь, перед сбором их поест грибок.

– Этих остатков мушмулы мне едва хватит, чтобы прокормить детей.

– Кто-то ворует мою айву. Вы должны положить этому конец!