звучали приглушенно, будто она держала что-то у рта. — Пожалуйста, — умоляла она. — О господи, пожа…

Звуки прекратились.

Энди из всех сил прислушалась.

Ничего.

Ни плача, ни вздоха, ни даже мольбы.

Тишина была оглушающей.

— Один, — начал считать Капюшон. — Два. — Он сделал паузу. — Три.

Дзинь. Тяжелая стеклянная столешница кофейного столика. Мать, очевидно, пиналась. Что-то глухо упало на ковер. У Лоры была только одна свободная рука. Она с трудом могла поднять пакет из магазина.

— Четыре, — произнес Капюшон. — Постарайся не обмочиться.

Энди широко открыла рот, будто бы могла дышать за свою мать.

— Пять. — Он явно наслаждался процессом. — Шесть. Почти полпути.

Энди услышала отчаянное резкое сипение, точно такое же, какое вырывалось из горла матери в больнице, когда на фоне пневмонии и произошел коллапс легкого.

Она схватила первый тяжелый предмет, который ей подвернулся. Чугунная сковородка громко лязгнула, когда она подняла ее с плиты. Теперь застать Капюшона врасплох не получится, но пути назад нет. Энди пинком открыла дверь. Капюшон стоял, нависая над Лорой. Его руки обхватывали ее шею. Он не душил ее. Его пальцы фиксировали пластиковый пакет, натянутый на ее голову.

Капюшон пораженно оглянулся.

Энди размахнулась сковородкой, словно битой.

В мультиках сковородка всегда прилетала дном точно на макушку героя, и он начинал дрожать, как колокол после удара.

В реальности сковородка в руках Энди свернулась набок. Ее чугунный край клином вошел в череп мужчины с тошнотворно громким треском.

Это был не звон, а скорее звук ломающейся ветки.

Отдача была настолько сильной, что Энди не удержала ручку.

Сковородка с грохотом упала на пол.

Сначала Капюшон никак не отреагировал. Он не упал. Не заорал и не кинулся на нее. Он просто смотрел на Энди так, словно не понимал, что происходит.

А она смотрела на него.

Белок его левого глаза начала медленно заливать кровь, она двигалась по капиллярам словно дым, закручиваясь вокруг роговицы. Его губы беззвучно шевелились. Уверенным движением он поднял руку, чтобы потрогать голову. Висок был вдавлен под острым углом. Идеально повторяющим форму сковородки. Он посмотрел на свои пальцы.

Крови не было.

Энди схватилась рукой за горло. У нее было такое ощущение, будто она проглотила стекло.

Он в порядке? А будет в порядке? Настолько в порядке, чтобы навредить ей? Чтобы задушить ее мать? Чтобы изнасиловать их? Чтобы убить их обеих? Чтобы…

Из его горла раздался щелкающий звук. Рот открылся. Глаза начали закатываться. Он потянулся к креслу, согнув колени, чтобы сесть, но промахнулся и упал на пол.

Энди отпрыгнула, словно боясь ошпариться.

Он лежал на боку, ноги подвернуты, руки хватаются за живот.

А Энди просто смотрела, ждала и тряслась от страха.

— Андреа, — произнесла Лора.

Сердце Энди дрожало, как пламя свечи. Ее мышцы окаменели. Она застыла на месте, как статуя.

— Андреа! — крикнула Лора.

Энди резко вышла из транса. Она моргнула. Посмотрела на мать.

Лора пыталась опереться на диван. Белки ее глаз и щеки были испещрены полопавшимися сосудами. Губы посинели… Пластиковый пакет так и болтался на шее, вокруг которой были заметны глубокие отметины. Она ногтями разодрала пакет — точно так же, как Энди зубами прогрызла в мусорном мешке дырку для головы.

— Быстрее, — проговорила Лора хриплым голосом, — проверь, дышит ли он.

Энди вдруг увидела все будто через телескоп. У нее закружилась голова. Она услышала собственное свистящее дыхание. Почувствовала, что начинает отключаться.

— Андреа, — сказала Лора, — у него за поясом джинсов мой пистолет. Дай его мне. Пока он не очнулся.

Что?

— Андреа, возьми себя в руки. — Лора сползла с дивана на пол. Из раны на ее ноге снова шла кровь. С помощью здоровой руки она начала двигаться по ковру. — Нам нужно достать пистолет. Пока он не пришел в себя.

Рука Капюшона пошевелилась.

— Мама! — Энди прижалась спиной к стене. — Мама!

— Все нормально, он…

Внезапно Капюшон так сильно дернулся, что опрокинул кожаное кресло. Он начал описывать руками круги, круги превратились в судороги, от которых затряслись сначала его плечи, а затем голова. Потом туловище. Ноги. Через несколько секунд все его тело билось в конвульсиях, как во время сильного припадка.

Энди услышала, как из ее рта раздался вой. Он умирает. Он сейчас умрет.

— Андреа, — сказала Лора спокойным, ровным голосом, — иди на кухню.

— Мама! — закричала Энди.

Его спина выгнулась дугой. Нога пнула воздух. Что она наделала? Что она наделала?!

— Андреа, — повторила Лора, — иди на кухню.

Он начал издавать рычащие и булькающие звуки. Энди закрыла уши, но ничто не могло их заглушить. Она в ужасе смотрела, как выкручиваются его пальцы. Из его рта пошла пена. Глаза дико вращались.

— Иди на…

— Он умирает! — взвыла Энди.

Рычание стало громче. Его глаза полностью закатились, и это выглядело так, будто в его глазницы затолкали комочки хлопка. Руки хватали воздух. Джинсы в районе паха промокли от мочи. С ноги слетел ботинок.

— Сделай что-нибудь! — заорала Энди. — Мама!

Лора схватила сковороду и замахнулась ею.

— Нет!

Энди кинулась к ней через всю комнату. Она отшвырнула сковородку подальше. Рука Лоры обхватила Энди за талию, прежде чем она успела увернуться. Она притянула дочь к себе, прижала губы к ее голове.

— Не смотри, детка. Не смотри.

— Что я наделала? — отчаянно кричала Энди. — Что я наделала?

— Ты спасла меня, — сказала Лора. — Ты спасла меня.

— Я… — Энди не могла произнести ни слова. — Мам… он… я не могу…

— Не смотри, — Лора попыталась закрыть Энди глаза, но та отпихнула ее руку.

Повисла абсолютная тишина.

Даже дождь перестал стучать в окна.

Капюшон затих. Мышцы его лица расслабились. Один глаз смотрел в потолок, другой — в сторону окна. Зрачки превратились в неподвижные черные монетки.

Энди почувствовала, будто ее сердце застряло в горле.

Низ его кофты задрался. Над белой резинкой трусов Энди увидела татуировку — улыбающегося дельфина. Он выпрыгивал из воды. Снизу шрифтом с завитками было написано «Мария».

— Он… — Энди не могла произнести это слово. — Мама, он…

Лора всегда говорила без экивоков.

— Он мертв.

— Я у-у-у… — Энди снова не удавалось выдавить из себя слово. — У-убила… у-убила…

— Энди? — интонация Лоры изменилась. — Ты слышишь сирены? — она обернулась и посмотрела в окно. — Ты вызвала полицию?

Энди могла смотреть только на татуировку. Мария — его подружка? Жена? Дочь? Она что, убила чьего-то отца?

— Энди? — Лора снова резко опустилась на ковер. Пошарила рукой под диваном. Она что-то искала. — Милая, скорей. Достань у него бумажник из штанов.

Энди уставилась на свою мать.

— Достань его бумажник. Быстро.

Энди не двинулась с места.

— Тогда ищи под диваном. Иди