Мари Клэр сомневалась, что девушка сама знает ответ на этот вопрос, и понимала, что в действительности волнует ее. Как бы нежно ни относился Аристид к Мири, он все же сражался с темной стороной своей собственной души, и доверять ему было опасно.

Несколько раз в день женщина бралась за перо, что бы написать Арианн. Если Мари Клэр будет молчать и, сохрани боже, что-нибудь случится с Мири, как она по смотрит Арианн в глаза? Но все же… можно ли подвергать опасности одного дорогого друга ради спасения другого?

Кроме того, Арианн получит записку нескоро, да и для возвращения на остров Фэр тоже потребуется время. Когда Хозяйка острова Фэр и ее супруг смогут последовать за Мири, может быть уже слишком поздно.

Аббатиса тяжело вздохнула. Никогда еще не чувствовала она себя такой старой и бесполезной. Опустив глаза вниз, она заметила, что, отвлекшись, стала выдергивать цветы розмарина вместе с сорняками, и снова склонилась над клумбой, стараясь больше не ошибаться, но вдруг вздрогнула от дальнего крика.

По дороге бежала маленькая девочка. Прикрыв глаза ладонью и сощурившись, Мари Клэр узнала Виолетту, шестилетнюю дочь Хелены Креси. Путаясь босыми коленками в юбках, девочка громко звала свою маму.

– Господи, что теперь? – прошептала женщина, почувствовав, как сжимается грудь от волнения.

Прижав руку к пояснице, она с трудом поднялась на ноги и увидела, как мадам Креси выбежала из дома, прижимая ребенка Моро к груди. Когда она побежала по дороге навстречу дочери, за ней увязалась испуганная мадам Алан со всеми своими детьми.

– Мама! Мама!

Виолетта остановилась перед матерью, и Хелена, держа младенца в одной руке, склонилась к девочке. Мари Клэр не слышала, что спрашивала Хелена, но ответ запыхавшейся Виолетты она расслышала очень хорошо.

– На остров Фэр приехал принц, – взвизгнула девочка и запрыгала от радости. – Как в сказках, которые ты мне рассказывала, мама. Знаешь, прекрасный принц, который поцеловал бедную девушку и спас ее от проклятья колдуньи, а потом они жили счастливо. Так вот, этот самый принц уже здесь, может быть, он поцелует тебя. Только папе это не понравится.

Женщина выпрямилась и, успокоившись, рассмеялась.

Мари Клэр приложила руку к сердцу, тоже вздохнув с большим облегчением, так как боялась, что ее сердце не выдержит еще одной страшной новости или неприятности. Даже Жозефина сухо усмехнулась, но не удержалась, чтобы не отругать Хелену.

– Глупо забивать голову девочки такой ерундой.

– Это не ерунда, – крикнула Виолетта, сердито топнув маленькой ножкой. – Сами смотрите, вот он едет.

Она указала пухлым пальчиком на подъезжавшего путника. Когда мужчина приблизился, и Мари Клэр смогла разглядеть его, она подумала, что девчушку можно простить за то, что она приняла его за сказочного принца. На берегах острова Фэр редко появлялись, такие ослепительно галантные господа. Даже издалека было видно, что это красивый мужчина, его темно каштановые волосы были зачесаны назад, а черный бархатный берет украшен белым пером. Короткий зеленый плащ на розовой шелковой подкладке свисал с одною плеча, а камзол и короткие панталоны были такого же отличного качества, как и коричневые сапожки для верховой езды.

Женщины высовывались из окон или из-за заборов, оглядывая незнакомца, когда он проезжал мимо них. Его холеный серый в яблоках конь грациозно гарцевал, и его хозяин улыбался и приветливо кивал. Казалось, что конь, подобно хозяину, понимает, какой переполох они создали в городе, и оба откровенно наслаждаются этим.

Мари Клэр вытерла руки о фартук, также как и все, она не могла оторвать глаз от этого зрелища. Старушка подошла ближе к калитке, когда незнакомец остановил коня рядом с Хеленой Креси, стоявшей с открытым ртом.

Он склонился в седле и поприветствовал ее, Хелену тут же оттолкнула полногрудая четырнадцатилетняя старшая дочь Жозефины Лизетта. Краснея и хихикая, девочка направилась к всаднику, но не успели они обменяться несколькими словами, как Жозефина встала между ними, словно разъяренная тигрица.

Грубо оттолкнув дочь, мадам Алан выступила вперед и что-то тихо сказала незнакомцу. Несмотря на все старания Мари Клэр, она не смогла расслышать ни слова.

Мужчина выпрямился в седле с озадаченным видом. Когда Жозефина продолжила свою речь, он беспокойно осмотрел улицу. Вдруг его лицо засветилось, и, не обращая внимания на свою собеседницу, он улыбнулся, поклонился остальным женщинам и поскакал вперед.

Мари Клэр видела, что всадник подъехал прямо к ее дому. Грациозно соскочив с коня, он накинул поводья на забор. Аббатиса поняла, что ее первое впечатление было верным: мужчина действительно был красив. На его скуластом лице красовались аккуратные усики и бородка, но взгляд и весь облик свидетельствовали об отчаянном характере.

Глаза и улыбка у него были плутовские, такие, от которых большинство мамаш запирают своих дочерей, а сами потом не могут противостоять их чарам. Даже Мари Клэр разволновалась, и ее сердце затрепетало, когда он входил в калитку ее сада.

Еще больше она изумилась, когда он упал перед ней на одно колено, взял за руку и бережно поднес ее к своим губам.

– Преподобная матушка, – прошептал он.

– Прошу прощения, месье. Но я не… Я больше не…

Боже праведный, подумала Мари Клэр с отвращением. Неужели она действительно покраснела и запнулась?

– Для меня вы всегда будете матерью аббатисой. – Он посмотрел на нее сквозь густые ресницы, озарив ослепительной улыбкой. – Я бы никогда не отважился назвать вас Мари Клэр.

– Полагаю, у вас хватит отваги на все, что угодно, сын мой, – ответила женщина, наконец-то вернув себе самообладание. Она убрала руку и властно произнесла: – Не беспокойтесь о моем имени, лучше поскорее назовите свое.

Он на мгновение растерялся, но вскочил на ноги с возгласом:

– Что? Не говорите, что вы меня не знаете. – Когда Мари Клэр недоуменно посмотрела на него, он приложил руку к груди. – Мадам, определенно, вы не могли меня забыть. Это же я, Мартин Ле Луп. Друг капитана Николя Реми. Преданный раб мадемуазель Мири и ваш покорный слуга.

Он снял берет и поклонился ей, взмахнув плащом, пока Мари Клэр моргала в недоумении, он улыбнулся с надеждой.

Мартин Ле Луп? Не может быть. Она смотрела на него, оглядывая этого высокого, крепкого человека, пытаясь найти в нем черты стройного юноши, который благоговейно следовал по пятам за Мири в то далекое лето, и последние дни перед тем, как Аристид напал на остров Фэр со своими охотниками на ведьм.

Аббатиса подумала, что винить ее за то, что не признала Мартина, было нельзя. Он вырос и изменился, превратившись из гадкого утенка в прекрасного лебедя. И, рассматривая его, она заметила в его глубоко посаженых зеленых глазах плутовство, которое она запомнила еще с тех времен, когда он был совсем мальчиком.