Неудача в Прутском походе трагической строкой вошла в личную жизнь полководца Шереметева. По условиям мира туркам отдавалось несколько именитых заложников (аманатов). Среди них оказался и сын главнокомандующего – Михаил Борисович, бывший уже в чине генерал-майора. Ему суждено было умереть на чужбине, по пути из султанской столицы на родину. Заложники-аманаты сперва содержались в знаменитой стамбульской тюрьме – Семибашенном замке, а потом были переведены на русское посольское подворье. В Стамбул аманатом поехал и подканцлер П.П. Шафиров, который лично много сделал для подписания перемирия на берегах Прута. И его турецкая сторона захотела видеть в аманатах.

Шереметев-младший, познававший науку воевать под знаменами своего отца, вырос в умелого генерала. Именно ему, будучи еще в чине полковника, удалось поразить шведов на поле боя в сентябре 1701 года. Еще до большой Эрестферской победы Шереметева-старшего он, командуя сводным отрядом в 11 тысяч человек, нанес неприятелю поражение у Репнинской мызы и обратил его в бегство.

Победа была, пусть и небольшая и одержанная с превосходством в силах, но знаковая для начального периода войны. Шведы тогда потеряли около 300 человек только убитыми, две пушки и сотню ружей (фузей). Благодаря внезапности хорошо организованной атаки русские потеряли в бою всего девять человек. Иными словами, Шереметев-младший обещал вырасти в большого военачальника еще при жизни родителя.

Пребывая на Украине, Борис Петрович занимался не только делами военными, но и дипломатическими. Он отслеживал действия турецкого султана и его дивана (кабинета министров) по отношению к России и интриги шведского короля, ставшего теперь для турок нежелательным гостем. Наблюдал за Крымским ханством, вассалом султана. В его штаб-квартире люди, занимавшиеся дипломатией, стали частыми гостями.

Главнокомандующий вел переговоры с османами, которые требовали вывести русские войска с Правобережной Украины, то есть из польских владений, передать им Азов, срыть Таганрог на Азовском море и Каменный Затон на Днепре, уничтожить Азовский флот и верфи в Воронеже и в других местах, где строились корабли для южных морей. Иными словами, петровская Россия должна была разоружиться на своем юге.

Генерал-фельдмаршал Шереметев умело тянул, по наказу царя Петра I, время, дипломатическими проволочками воздействовал на султана, чтобы тот поскорее выпроводил Карла XII из своих пределов в далекую Швецию. Турки уже давно не знали, что им делать с таким нежеланным гостем, обосновавшимся в Бендерах, да еще с немалым числом телохранителей.

Султан и часть его окружения помышляли о новой войне с Россией. Но в самой Блистательной Порте было неспокойно: на ее окраинах, то там, то здесь вспыхивали мятежи местных властителей. Дипломатическая переписка тянулась долго, но рано или поздно мир все же должен был быть заключен с потерями для России.

Шереметев, естественно, беспокоился о судьбе сына, им же отданного в аманаты. Заложники писали из Константинополя графу Борису Петровичу как лицу, уполномоченному государем вести непростые переговоры. Они умоляли его способствовать передаче туркам Азовской крепости, чтобы облегчить их незавидное положение:

«Буде можете, помогайте для Бога, дабы не погибнуть нам…»

«…Извольте ведать, что мы от них нарочно на погубление войску отданы будем».

Полученное генерал-фельдмаршалом в первый день нового 1711 года письмо весьма его встревожило. Сын и подканцлер Шафиров убеждали, что турки все равно продолжат войну, даже если и получат обратно Азов и потому эту крепость отдавать им не надо. Им же, заложникам, все равно будет плохо:

«Мы чаем, что над нами, как над аманатами, поступит султан свирепо и велит нас казнить, а не в тюрьму посадить».

К тому, что написал Шереметев-младший о складывавшейся ситуации, дипломат Шафиров своей рукой сделал приписку, не менее тревожную для Шереметева-старшего:

«Мы уже весьма в отчаянии живота (жизни) своего. Прошу чрез Бога показать милость ко оставшимся моим, а мы с сыном твоим уже еле живы с печали».

В таких трудах и заботах у Б.П. Шереметева прошел весь остаток 1711 года. В ноябре он, без царского на то указа, решил вывести войска с территории Польши, то есть с Правобережной Украины. Петр I при армии отсутствовал, и генерал-фельдмаршалу пришлось во второй половине года полагаться на свое разумение, а не на царские распоряжения с берегов Невы, которые могли прийти с запозданием, будучи приняты с незнанием обстановки и переговорного процесса.

Выводя русские войска с польской Правобережной Украины, Борис Петрович ошибся в своих расчетах. Отвод армии не предотвратил объявления Оттоманской Портой о возобновлении войны. Однако 2 января 1712 года османы получили такой желанный для них Азов (крепость была разрушена до основания), и военный конфликт удалось уладить. Отдача Азовской крепости однозначно решала судьбу Азовского флота, то есть его утрату для России.

Таким для России стал эпилог Прутского похода петровской армии. Результаты двух Азовских походов юного царя Петра I были утрачены: призрачное «окно в Европу» через южные моря оказалось потерянным. Вернет потерянное Петром Великим на юге только всероссийская императрица Екатерина II, она же Екатерина Великая. Случится же это через более чем половину XVIII столетия. После двух Русско-турецких войн, или, как их называли в старой России, Екатерининских турецких войн.

Показательно, что Петр I за Прутский поход, который лишил Россию, кроме флота на Азовском море, крепости Азов и Таганрогской морской гавани, наградил всего трех человек. Среди них значился граф Борис Петрович Шереметев, получивший за походные заслуги «знатный» дом в Риге, который ранее принадлежал подданному короля Швеции.

Такое число-минимум награжденных свидетельствовало о том, что после неудачного предприятия было не до торжеств и пожалований. После похода в турецкие пределы, пошатнувшего, впрочем, ненадолго, личный авторитет царя-полководца и его ближайших помощников из числа высшего генералитета русской армии, ратные не заканчивались.

После заключения конечного варианта мирного договора между Россией и Оттоманской Портой необходимость пребывания русской армии на Украине отпала. К тому же 15 марта 1712 года генерал-фельдмаршал получил из Константинополя весть о том, что его сына и подканцлера Шафирова перевели из заточения в Семибашенном замке на русское посольское подворье. То есть теперь они в аманатах не значились. Борис Петрович оставляет войска и уезжает в Москву. Путь до нее был недалек.

…В том же марте месяце 1712 года генерал-фельдмаршал прибыл в родную для него первопрестольную Москву. Здесь 60-летний граф женился на красавице вдове Анне Петровне Салтыковой. Ее первым мужем был боярин Л.К. Нарышкин, дядя Петра I. Считается, что инициатором женитьбы был сам царь. После свадьбы полководец вернулся к армии. Около двух лет он провел на южных границах России.

Там он тяжело пережил смерть сына по пути из Стамбула на родину. Шереметев-старший