Участник Азовских походов 1695 и 1696 годов, он отличился при овладении турецкой крепостью Азов. При этом им было выказано на глазах его царского величества личное бесстрашие в ходе неудачных штурмов, умение бомбардировать вражескую крепость и начальствовать над людьми, желание добиться победы. Но тогда петровский денщик желаемого офицерского чина не получил, хотя, думается, был уже его достоин.

После Стрелецкого восстания деятельно участвовал в розыске и массовой казни стрельцов-смутьянов в 1698 году, чем лишний раз подтвердил личную преданность самодержцу. Меншиков сопровождал царя во всех розыскных делах, будь то допросы в селе Преображенском или на увеселениях в Немецкой слободе. Уже тогда наблюдательных иностранных дипломатов поражали «дружеские» отношения монарха и его любимого денщика. Секретарь австрийского посольства И.Г. Корб, описывая приезд царя московитов на крестины сына датского посланника (вечер прошел в танцах), рассказал о такой вспышке гнева монарха:

«Заметив, что фаворит его Алексашка (Меншиков) танцует при сабле, он научил его обычаю снимать саблю пощечиной; силу удара достаточно показала кровь, обильно пролившаяся из носу…»

Тогда-то после Стрелецкого восстания и началось стремительное возвышение Меншикова в ближайшем царском окружении. На первых порах царь Петр I жалует своему любимцу чин сержанта Преображенского полка. В 1700 году Меншиков получает свой первый (в 30 или почти 30 лет) офицерский чин поручика бомбардирской роты этого же элитного полка, в которой сам государь числился бомбардир-капитаном.

Уже в те годы царский поверенный в любых вопросах оказывал влияние на решение многих государственных дел, пользуясь полным доверием Петра I. Он умел подчинять своему влиянию других людей из окружения самодержца. Известно, к примеру, что только генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев не поддался влиянию Алексашки. К «худородным выскочкам» ближний царский боярин в ранге главнокомандующего русской армией относился с предубеждением и настороженно. Вне всякого сомнения, Меншиков это чувствовал, но «ломать копий» с ближним боярином разумно не стал, хотя и умел перед ним отстоять собственное мнение. При этом часто опирался на веское «царское слово».

…Восхождение Александра Даниловича Меншикова на полководческий олимп связано с длительной Северной войной 1700–1721 годов против Шведского королевства. Он участвовал во многих ее важнейших событиях, многократно проявлял высокую ратную доблесть и бесстрашие. Уже в начале войны стал прославленным начальником русской драгунской кавалерии. Его личные заслуги в войне петровской России против Швеции общеизвестны и несомненны.

Изначальной целью войны стало стремление русского царя-реформатора отвоевать у шведов выход в Балтику – древние новгородские земли-пятины. Для этого Петр I в начале июля 1700 года заключил 30-летнее перемирие с Оттоманской Портой и создал военный Северный союз против Швеции, в который вошли датский король Фредерик IV и польский король Август II Саксонский. Противник союзников обладал сильнейшей на то время армией в Европе, а его флот господствовал на водах Балтийского моря.

Однако начало Северной войны оказалось для России трагическим: успевший уже прославиться разгромом Дании король-полководец Карл XII разбил молодую, плохо обученную петровскую регулярную армию, которой изменил командный состав из иноземцев в памятном для отечественной истории сражении под Нарвой. К той «конфузии» Меншиков причастен не был, поскольку сопровождал отъехавшего из армии в Новгород государя.

После этих событий бомбардир-поручик Александр Меншиков всегда вместе с царем Петром I участвовал в боевых действиях, развернувшихся в Ингрии (Ингерманландии). Интересовался обстановкой и знал ее лучше многих, вызывался на опасные поручения, был своим человеком среди вчерашних «потешных» – ставших гвардейцами преображенцами и семеновцами в канун Северной войны.

Он сопровождал царя в поездке в Архангельск и в походе первой русской эскадры по Белому морю с выходом в Северный Ледовитый океан. Там бомбардир-поручик показал свои серьезные знания в кораблестроении и флотском деле. Однако стоять на капитанском мостике А.Д. Меншикову по жизни не пришлось.

В 1702 году при штурме крепости Нотебург (древний новгородский Орешек) он под градом вражеских пуль и картечи проявил подлинную храбрость. Тогда офицер-гвардеец в числе первых со шпагой в руке взошел через пролом на крепостную стену, разделив с князем Михаилом Голицыным честь взятия Нотебурга. В том кровавом деле судьба его хранила от картечи, пуль и штыков шведов, хотя бомбадир-поручик оказался в гуще рукопашной схватки.

В награду за воинский подвиг был назначен комендантом захваченной шведской крепости, сторожившей вход в Неву из Ладожского озера и названной Петром I Шлиссельбургом (Ключ-городом, ныне Петрокрепость в Ленинградской области). Восстановление крепости, стены которой зияли проломами, стало для новоиспеченного коменданта подлинным испытанием для его будущего. С ним он справился, как почти всегда, успешно. Однако неприятель утраченную на водах Ладожскую крепость вернуть не пытался.

Кровавый штурм крепости на Ореховом острове, во время которого воины петровской армии проявили подлинный героизм, проходил на глазах государя, взиравшего на приступ с озерного берега. Ярость сражавшихся поразила тех, кто вместе с ним смотрел на приступ с осадных батарей. И с тех пор он в письмах называл своего любимца не иначе, как «Алексаша, дитятя моего сердца».

После отъезда царя в Воронеж, на верфи, комендант Шлиссельбурга, успешно отражал попытки шведов изгнать русских от истоков Невы и берегов Ладожского озера. И одновременно сам наносил удары по неприятельской территории «со стороны корельской земли». Бомбардир-поручик без пререканий с ним командовал офицерами, бывшими намного старше его в чинах и должностях.

Меншиков с отрядом казаков и калмыков ходил на Ладожском озере к городу-крепости Кореле с намерением овладеть им посредством внезапного – «нечаянного» нападения. «Но сия экспедиция не удалась, понеже неприятель сведал, только взято в полон несколько десятков обывателей уездных». Ту войну в истории принято называть «малой».

Действовал шлиссельбургский комендант и против крепости Ниеншанц. Им был послан отряд драгун во главе с бомбардирским сержантом Преображенского полка Михаилом Щепотьевым, который дошел до самого Ниеншанца: «и были наши от города в 100 саженях и меньше». Было захвачено в плен с полсотни шведов, около 60 лошадей и уведено более сотни голов скота. «Заготовленное для шведских драгун сено, в версте от Канец, было сожжено». Шведский гарнизон из крепости для отражения отряда Щепотьева не вышел.

Подобный рейд по приказу Меншикова совершил отряд полковника Ивана Бахметева, который тоже дошел до Ниеншанца, разбив влизи крепости заслон из шведских драгун. Он привел в Шлиссельбург «полон» из двух тысяч человек, с множеством скота и лошадей. «И повезли полон продавать в Ладогу. А мызы и кирки и деревни все целы, не зжены. И те полонные шведы посланы к Москве».

На реке Свирь Меншиков определил место для новой верфи – Олонецкой, рядом с которой располагались корабельные леса. Уже в следующем, 1703 году