— Были какие-нибудь письма или посетители, тетя, или, может быть, произошло что-то необычное в Лейквью за последние несколько месяцев?

Довольно напряженный тон племянника заставил тетушку Белльвилль собраться с мыслями, отбросить на время свое беспокойство и сконцентрироваться на его вопросе.

— Было одно очень странное письмо, как я помню, но оно вряд ли имело какое-либо значение, потому что мне был непонятен его смысл. Я ответила на него сама, посчитав ненужным беспокоить Бэка в Лондоне.

Теперь настала очередь Флетчера наклониться поближе в своем кресле.

— Странное, тетя? В каком смысле?

Тетя Белльвилль почувствовала гордость на секунду — она всегда была счастлива, когда кому-нибудь требовалась ее помощь:

— Там был очень странный адрес, указан только дом, но никто из живущих здесь. Орфография и почерк ужасны. Но мне стало жаль бедную девочку — я бы не смогла прожить и дня в ее положении, поэтому я ответила ей.

Флетчер почувствовал, что голова его начинает кружиться, в то время как холодный ужас наполнял его душу.

— Это письмо, тетя, может быть, оно было от кого-то, кого звали Розали?

— Розали? — переспросила тетушка. — По-моему, нет.

Ее племянник откинулся в кресле с печальным выражением лица, и сердце тетушки смягчилось.

— Но оно было о ней, — добавила тетушка, надеясь помочь. — Бедная малютка. Из письма я поняла, что она пропала.

— Пропала? — Флетчер вскочил с кресла. — Дайте мне это письмо сейчас же! — потребовал он довольно резко, больше не в силах терпеть это выуживание нужной ему информации из запутанной памяти тетушки по крохам — это сводило с ума.

— Если только я смогу найти его! — Тетушка Белльвилль поднялась с кресла, уронив свой шарф, и поспешила из комнаты. С деловым видом она проскочила мимо озадаченного Лезбриджа. — Это чрезвычайно важно. Мой племянник должен получить эту вещь немедленно.

Лезбридж проводил взглядом удаляющуюся женщину, вошел в музыкальную комнату и сердито посмотрел на своего хозяина.

— Если бы вы позволили мне дать вам совет, сэр, — произнес дворецкий. — Я вижу, что леди чрезмерно озабочена тем, чтобы доставить вам удовольствие. Возможно, следует немного более сдержанно пользоваться ее услугами.

— Я же не просил ее прыгнуть с крыши с розой в зубах, Лезбридж, — сухо ответил Флетчер, принимая такой же, как у его дворецкого, строгий и обвиняющий вид. — Но, принимая ваш совет, в будущем я буду гораздо более осмотрительным в своих просьбах к ней.

Лезбридж поклонился довольно низко, так, что его кости скрипнули от напряжения, и удалился, оставив Флетчера в размышлениях о том, чтобы выдать тетушке приданое, а к голове дворецкого приставить пистолет и держать его в этом положении до самой свадебной церемонии, а затем лично отправить молодоженов в Китай в длительное свадебное путешествие.

Несколько минут спустя вернулась его тетушка, тяжело дыша вследствие невероятных усилий, затраченных ею по просьбе племянника, и обмахиваясь листком бумаги, как веером.

— Я нашла его, Флетчер. Оно лежало не вместе с моим вязанием, что странно, поскольку обычно я храню важные документы именно там. Письмо было в ящике моего стола, рядом с акварелью того милого аббатства, которое я посещала много лет назад.

Она не прекращала обмахиваться письмом, покуда Флетчер дважды пытался выхватить его из ее рук, — безрезультатно, и продолжала свой рассказ:

— Я не помню точное название аббатства. Конечно, это не более чем руины и больше не настоящее аббатство. Оно было названо в честь какого-то папистского святого, я думаю. Флетчер, может быть, это святой Уолтер? Нет, точно не он.

— Тетя, пожалуйста, — скрипя зубами, Флетчер сделал еще одну отчаянную попытку схватить письмо. В следующий момент он держал нижнюю половину листка, тогда как верхнюю его часть все еще крепко сжимала в своей трясущейся руке его тетушка.

— О, какое горе!

Тетушка Белльвилль посмотрела на клочок бумаги в своей руке, затем на Флетчера:

— С тобой все в порядке, мой дорогой? — спросила она, не в силах осознать всю важность и срочность дела, которое, по ее мнению, не стоило выеденного яйца, да еще и касалось событий шестинедельной давности. — Возможно, тебе следует принять то удивительное снадобье, которое я добыла у деревенского травника на прошлой неделе. Миссис Итон использовала его месяцами во время депрессии, но, я уверена, его можно принимать и в других случаях.

Флетчер был далек от того, чтобы относиться к сложившейся ситуации с юмором. Он подвел Уильяма Дарли, своего друга, который спас ему жизнь. Как он мог не обнаружить этого письма в своей походной сумке раньше? Как он мог оставаться в Лондоне, таскаясь с одного приема на другой, и отослать свое военный багаж в Лейквью, даже не заглянув в него? Как он вообще мог жить, не зная об этом таинственном письме, которое должно было рассказать ему об осиротевшей сестре Уильяма Дарли?

Он выхватил остатки письма из тетушкиной руки и подошел к фортепиано, чтобы совместить два клочка бумаги. Он заметно ссутулился, пока читал письмо. Его самые ужасные опасения подтвердились, когда он увидел подпись миссис Билль, женщины, которую упоминал Уильям, говоря о ней, как о совершенно неприемлемой опекунше для юной Розали.

Чтение письма навело на Флетчера худшие мысли, чем новость о его существовании: миссис Билль писала, что бегство Розали из дома «вызвало стыд и огорчение у всех нас».

«Совершенно неустойчивый ребенок», Розали отказывалась вести себя как подобает, одеваться в черное платье и заниматься мемориальной вышивкой в честь своего брата. Вместо этого она сплела нереальную историю о Флетчере Белдене, который, как рыцарь на белом коне, примчится и спасет ее от тетки. «Как будто бы дорогой Уильям доверил бы свою сестру кому-нибудь, кроме ее любящей тетушки».

Письмо заканчивалось пламенным желанием того, чтобы Розали, «перевозбужденная и склонная к фантастическим преувеличениям», в самом деле удрала именно в Лейквью, и теперь, по получении данного письма, была бы отправлена со всей поспешностью домой, в лоно своей семьи.

— Еще она упоминает что-то по поводу награды, видимо чтобы привлечь мое внимание к своей просьбе, — сказал Флетчер, с отвращением запихивая обрывки письма в свой нагрудный карман.

— Да, — сказала тетушка Белльвилль из-за его спины. — Меня это тоже немного покоробило, хотя я сочувствую этой женщине. Все-таки ребенок сбежал. Одинокую молодую девушку в дороге подстерегают бесконечные неприятности. Я, конечно, ответила миссис Билль, что не могу ей помочь, так как Розали не появлялась в Лейквью, на этом наша переписка и закончилась. Скажи-ка, Флетчер, а откуда ты знаешь об этой Розали?

Но Флетчер не слушал. Он был уже на полпути к двери, изо всех сил пытаясь докричаться до Бэка и оставляя свою тетушку в на удивление спокойном расположении духа. Было ясно, что она еще останется в Лейквью, хотя бы для того, чтобы приносить успокоение своему бедному, запутавшемуся племяннику.