— Как вы намерены решить это дело, сэр? — спросилклерк.

— Очень просто! — ответил мистер Фэнг. — Онприговаривается к трехмесячному заключению и, разумеется, к тяжелым работам.Очистить зал!

Открыли дверь, и два человека приготовились унести бесчувственногомальчика в тюремную камеру, как вдруг пожилой человек в поношенном черномкостюме, на вид пристойный, но бедный, ворвался в комнату и направился к столусудьи.

— Подождите! Не уносите его! Ради бога, подождитеминутку! — воскликнул вновь прибывший, запыхавшись от быстрой ходьбы.

Хотя духи, председательствующие в подобных местах,пользуются полной и неограниченной властью над свободой, добрым именем,репутацией, чуть ли не над жизнью подданных ее величества, в особенностипринадлежащих к беднейшим классам, и хотя в этих стенах ежедневно разыгрываютсятакие фантастические сцены, что ангелы могли бы выплакать себе глаза, однакоэто скрыто от общества, разве только кое-что проникает в печать. Вследствиеэтого мистер Фэнг не на шутку вознегодовал при виде незваного гостя, стольнеучтиво нарушившего порядок.

— Что это? Кто это такой? Выгнать этого человека!Очистить зал! — вскричал мистер Фэнг.

— Я буду говорить! — крикнул человек. — Я непозволю, чтобы меня выгнали! Я все видел. Я владелец книжного ларька. Я требую,чтобы меня привели к присяге! Меня вы не заставите молчать. Мистер Фэнг, выдолжны меня выслушать! Вы не можете мне отказать, сэр.

Этот человек был прав. Вид у него был решительный, а делопринимало слишком серьезный оборот, чтобы можно было его замять.

— Приведите этого человека к присяге! — весьманедружелюбно проворчал мистер Фэнг. — Ну, что вы имеете сказать?

— Вот что: я видел, как три мальчика — арестованный иеще двое слонялись по другой стороне улицы, когда этот джентльмен читал книгу.Кражу совершил другой мальчик. Я видел, как это произошло и видел, что вот этотмальчик был совершенно ошеломлен и потрясен.

К тому времени достойный владелец книжного ларьки немногоотдышался и уже более связно рассказал, при каких обстоятельствах быласовершена кража.

— Почему вы не явились сюда раньше? — помолчав,спросил Фэнг.

— Мне не на кого было оставить лавку, — ответилтот. — Все, кто мог бы мне помочь, приняли участие в погоне. Еще пятьминут назад я никого не мог найти, а сюда я бежал всю дорогу.

— Истец читал, не так ли? — осведомился Фэнг,снова помолчав.

— Да, — ответил человек. — Вот эту самуюкнигу, которая у него в руке.

— Эту самую, да? — сказал Фэнг. — За нееуплачено?

— Нет, не уплачено, — с улыбкой ответилкнигопродавец.

— Ах, боже мои, я об этом совсем забыл! —простодушно воскликнул рассеянный старый джентльмен.

— Что и говорить, достойная особа, а еще возводитобвинения на бедного мальчика! — сказал Фэнг, делая комические усилияказаться сердобольным. — Я полагаю, сэр, что вы завладели этой книгой привесьма подозрительных и порочащих вас обстоятельствах. И можете считать себясчастливым, что владелец ее не намерен преследовать вас по суду. Пусть этопослужит вам уроком, любезнейший, а не то правосудие еще займется вами… Мальчикоправдан. Очистить зал!

— Черт побери! — вскричал старый джентльмен, не всилах больше сдерживать свой гнев. — Черт побери! Я…

— Очистить зал! — сказал судья. — Полисмены,слышите? Очистить зал!

Приказание было исполнено. И негодующего мистера Браунлоу,который был вне себя от гнева и возмущения, выпроводили вон с книгой в однойруке и с бамбуковой тростью в другой. Он вышел во двор, и бешенство егомгновенно улеглось. На мощеном дворе лежал маленький Оливер Твист врасстегнутой рубашке и со смоченными водой висками; лицо его было смертельнобледно, дрожь пробегала по всему телу.

— Бедный мальчик, бедный мальчик! — сказал мистерБраунлоу, наклонившись к нему. — Карету! Пожалуйста, пусть кто-нибудьнаймет карету. Поскорее!

Появилась карета, и когда Оливера бережно опустили на односиденье, старый джентльмен занял другое.

— Разрешите поехать с вами? — попросил владелецкнижного ларька, заглядывая в карету.

— Ах, боже мой, конечно, дорогой сэр! — быстроответил мистер Браунлоу. — Я забыл о вас. Боже мой, боже мой! У меня всееще эта злополучная книга! Влезайте поскорее! Бедный мальчуган! Нельзя терятьни минуты.

Владелец книжного ларька сел в карету, и они уехали.

в которой об Оливере заботятся лучше, чем когда бы то ни,было, а в которой снова повествуется о веселом старом джентльмене и его молодыхдрузьях

Карета с грохотом катила почти той же дорогой, какой шелОливер, когда впервые вступил в Лондон, сопутствуемый Плутом, и, доехав до«Ангела» в Излингтоне, свернула в другую сторону и, наконец, остановилась учистенького домика в тихой, окаймленной деревьями улице близ Пентонвила. ЗдесьОливеру была немедленно приготовлена постель, и сам мистер Браунлоу проследил,чтобы в нее бережно уложили его юного питомца; здесь за ним ухаживали сбесконечной нежностью и заботливостью.

Но в течение многих дней Оливер оставался нечувствительным кдоброте своих новых друзей. Солнце взошло и зашло, и снова взошло и зашло, иэто повторялось много раз, а мальчик по-прежнему метался на кровати киссушающем жару лихорадки. Червь совершает свою работу над трупом не с большейуверенностью, чем этот медленно ползущий огонь над живым телом.

Слабый, худой и бледный, он очнулся, наконец, словно последолгого тревожного сна.

— Что это за комната? Куда меня привели? — спросилОливер. — Мне здесь никогда не случалось спать.

Он был очень истощен и слаб, и эти слова произнес тихимголосом, но их тотчас же услышали. Полог у изголовья кровати быстро отдернули,и добродушная старая леди, опрятно и скромно одетая, поднялась с кресла у самойкровати, в котором она сидела, занимаясь шитьем.

— Тише, дорогой мой, — ласково сказала стараяледи. — Ты должен лежать очень спокойно, иначе опять заболеешь. А тебебыло очень плохо, так плохо, что хуже и быть не может. Ложись, будь умником!

С этими словами старая леди осторожно уложила голову Оливерана подушку и, откинув ему волосы со лба с такой добротой и любовью посмотрелана него, что он невольно схватил исхудалой рукой ее руку и обвил ее вокругсвоей шеи.

— Господи помилуй! — со слезами на глазах сказаластарая леди. — Какое благодарное милое дитя! И какой он хорошенький! Чтопочувствовала бы его мать, если бы все это время она сидела, как я, в егокровати и могла поглядеть на него сейчас!