Выждав еще несколько секунд, консьерж внес важное уточнение:

– Но вот эти двое, кого вы привезли… ну нет, гражданин начальник, это не они.

Следователь бросил на него удивленный взгляд.

– Как это – не они? Вы же сами, Земцов, сказали, что их было двое?!

– Тех, на кого я подумал? Ну да, двое.

– Мужчина лет тридцати… И женщина или девушка с ним.

– Все верно, гражданин следователь.

– А что не так?

Консьерж вновь уставился на «здоровяка».

– Выглядели они по-другому…

– То есть?

– Я же говорил… Парень был в длинной кожаной куртке… У него усы были. И еще. Этот, – охранник посмотрел на «здоровяка», – почти лысый, а тот с длинными волосами.

– Усы могли быть накладными, фальшивыми, – сказал Бирюков. – А кожанка… Ну, могли переодеться. Два с лишком часа прошло! Времени, чтобы скинуть ствол и надеть другой прикид, предостаточно!..

– Не, тот был худощавый… А этот вон какой здоровый.

Консьерж перевел взгляд на молодую женщину.

– Так… То же самое могу сказать про нее! – Он кивком указал на Козакову. – Та девушка была в брюках и короткой «дутой» куртке.

– Да что ж вы так на одежде зациклились?! – Старший опер едва не сплюнул от огорчения. – Злоумышленники часто используют «маскарад», чтобы сбить следствие с толку. Парики надевают, накладные усы или бороды… Одежду сразу после дела меняют…

– Девушка была ниже ростом, – сказал местный консьерж. – А эта вон какая… коломенская верста!

Произнеся это, он вдруг смешался.

– Извините… – глядя на задержанную, сказал он. – Я хотел сказать, что вы… это… что вы высокого роста.

У кого-то из мужчин в штатском заработала рация. Тот коротко ответил, затем жестом показал конвоирам, в роли каковых выступали сотрудники ОМОНа, чтобы они убрали задержанных с прохода. Спустя минуту примерно открылись дверцы грузового лифта. Двое мужчин выкатили из него транспортируемые носилки на колесиках. На носилках этих прикрытое прорезиненной тканью угадывалось человеческое тело. И человека этого, кто бы он ни был, транспортировали в положении ногами вперед.

Почти одновременно открылись дверки другого лифта. Из кабины в холл вышли трое: мужчина в форме сотрудника полиции, женщина лет сорока примерно – в распахнутом плаще, с заплаканным лицом, она прижимает к глазам носовой платок – и медицинский работник, врач, или, возможно, судмедэксперт.

Каталку с телом повезли на выход, к двери парадного, которую кто-то уже открыл снаружи.

Женщина, увидев двух стоящих в окружении «масок» молодых людей в наручниках, бросилась к ним.

– А! – крикнула она. – Сволочи! Что, поймали вас?! Убийцы!!!

Кто-то из сотрудников, подхватив женщину под локоть, на пару с пришедшим ему на помощь медиком повел ее к открытой двери подъезда.

– Подонки! – обернувшись, крикнула женщина. – Гореть вам в аду… убийцы!

Анна проглотила подступивший к горлу комок. Она изучала досье на Смольникова, а потому была в курсе, что у того есть дочь.

На фото в личном деле полковника в отставке Валерия Смольникова, к которому открыли доступ Козаковой, была запечатлена именно эта женщина. Работает в районном военкомате. Муж – военный, подполковник, служит в этом же учреждении.

Сегодня суббота, выходной; видимо, она находилась дома. И когда ей позвонили из полиции или кто-то из соседей известил о случившемся, то сразу примчалась в «двушку», где один проживает ее недавно овдовевший отец.

Теперь уже не могло быть никаких сомнений в том, что Козаковой пришло на ум почти сразу же, как только их с Котовым жестко прихватили у торгового центра.

Человека, с которым они должны были встретиться сегодня, чтобы вместе отправиться в подольский архив, более нет в живых.

Его застрелили из пистолета с глушителем; ну а их с Котовым эти доблестные сыщики приняли за парочку киллеров…

Следователь задал консьержу еще несколько вопросов. О чем-то переговорил с Бирюковым и затем еще некоторое время разговаривал с кем-то по телефону. Наконец подошел к молодой женщине – ее усадили в кресло консьержа, а «здоровяка» отвели в другой угол холла, чтобы двое задержанных у ТД «Ясенево» не могли переговариваться.

Поморщившись, как от зубной боли, распорядился:

– Освободите гражданку! Да, да, «скрепку» снимите!.. И верните сумочку с документами!

Оперативник снял пластиковую «скрепу». Протянул руку, чтобы помочь девушке подняться из кресла, но Анна проигнорировала этот галантный и примирительный жест.

– Приносим извинения, – выдавил из себя следователь. – Я позвонил в информагентство, где вы числитесь «внештатниками»… Там подтвердили, что вы работаете на них и что у вас было редакционное задание.

– Я об этом заявила сразу же – первым делом!

– Оперативники ошиблись, приняв вас за злоумышленников. Остальное скажет товарищ Бирюков. Если есть вопросы, их тоже можете задать товарищу Бирюкову.

Следователь бросил сердитый взгляд на подошедшего к ним опера.

– Но не забывайте, что мы здесь не в игрушки играем, а расследуем убийство… – чуть посуровев, сказал он. – И не на все вопросы пока можем дать ответы… Кажется, все сказал? – Он бросил задумчивый взгляд на молодую женщину, ошибочно принятую за «киллершу». – А теперь прошу меня извинить, я должен вас покинуть.

Оставив старшего опера у стойки консьержа, в компании с освобожденной только что девушкой, следователь направился в сторону лифта. Капитан, прижимая трубку к уху, сказал:

– Дежурный? Это Бирюков!.. Отменяем отмену плана «Перехват»!.. Что непонятного?.. Не тех взяли… Ну так вводите повторно!.. Да, по тем же параметрам – двое преступников, мужчина и женщина… Действуйте. А я позже перезвоню!..

Закончив разговор, он сунул трубку в карман.

– Тут это… – Бирюков глядел не на молодую женщину, а куда-то в сторону. – Промашка, значит, вышла.

– Вот так, значит, работает доблестная полиция и не менее доблестный следственный комитет, – ледяным тоном сказала Козакова. – Сегодня же соответствующий сюжетный ролик появится на ряде телеканалов и в Интернете…

– Кто не работает, тот не ошибается, – продолжая глядеть куда-то вдаль, угрюмо заметил Бирюков. – Бывает…

– Интересная сентенция. Это что, девиз вашего отдела внутренних дел?

– Что? – Опер уставился на нее. – А… То есть… ошибки в нашем деле не исключены.

– Я в этом удостоверилась на своем примере.

– Потому что мы… мы ведь работаем, мы ловим преступников.

К ним присоединился Котов, которого тоже освободили, избавив от наручников.