С каждой фразой девушки Сэм Хопкинс понимал, что его дело на грани катастрофы. Но он и виду не подал. С вежливой улыбкой он продолжал выслушивать самодовольное щебетание этой чрезмерно ретивой ботанички. Ружена, возбужденно взмахивая руками, продолжала:

– Раньше эти виды сосуществовали в рамках единой замкнутой экологической системы – вокруг равнин высокие горы, и эти бескрылые насекомые самостоятельно никак не могли попасть за рамки этой системы. Я уверена, что кто-то намеренно транспортировал тлю за рамки ее среды обитания.

Ружена, казалось, просто светилась от счастья. Наконец-то ее открытие станет достоянием всего мира, наконец-то она внесет свою лепту в большую науку! Разве не об этом она грезила всю жизнь!

– Вы ведь понимаете, что это экологически абсолютно безвредный метод, он никоим образом не нарушит естественный баланс территорий, на которых будут расселяться муравьи. Да и больших вложений эта программа не потребует – а вы только представьте себе, каким будет эффект!

Сэм прекрасно это понимал. Тля перестанет угрожать посевам, и весь грандиозный проект, в который было вложено немало масштабных инвестиций, полетит к чертовой матери. Трудно представить было только реакцию руководителей фонда в случае подобного поворота событий. И принес же дьявол эту девку! Однако Хопкинс, сделав удивленную мину, поинтересовался:

– А вы абсолютно точно уверены в правильности сделанных вами выводов?

– Точнее быть не может! – Ружена едва не лопнула от гордости.

– Разумеется, – сказал Хопкинс бесстрастным тоном, – но я думаю, что следует провести повторные исследования. Чтобы знать наверняка, что предложенный вами метод безвреден для окружающей среды. Мы не можем ставить под угрозу репутацию нашей организации. Да, кстати, вы еще никому не рассказывали о своем открытии?

Ружена на глазах «потухла». Почему они не хотят признавать очевидных истин? Ведь это же так просто, так банально, так элементарно – и вместе с тем так необходимо людям. Ведь это не займет много времени и денег, это обыкновенные транспортные манипуляции. Минимальный расход и максимальный эффект – разве не этого правила придерживаются все серьезные компании, ревностно следящие за окупаемостью своих вложений? Или он специально мучает ее? Всего пара писем, и она – мировая знаменитость, светило науки. Быть может, даже лауреат какой-нибудь крупной и престижной премии. И ей приходится ждать только из-за того, что этот смазливый метис в чем-то сомневается?

– Нет, почти никому… Только Киспе, и, быть может, его люди что-то слышали…

– Я бы советовал вам не спешить с обнародованием вашего открытия. Оно, безусловно, имеет мировое значение, но не забывайте, что и наша организация косвенно имеет на него права. Ведь все ваши исследования финансировались нашим банком, не так ли? – с намеком в голосе вопросил мулат.

Ружена опустила глаза. Что же это такое? Она так спешила, так хотела всем показать, доказать, рассказать, а там еще этот самолет, взрывчатка, пальба и русские в военной форме… А тут еще этот самодовольный хлыщ. Может, Сильвио был прав, когда предупредил о мнимой бескорыстности благодетелей? И правда, к чему все меры предосторожности, охрана, словно на военном объекте? Зачем здесь эти странные люди в камуфляже? Кто этот господин с белой прядью и в очках? А Сэм Хопкинс таким тоном любопытствовал насчет того, кто знает о результатах исследования, будто опасался чего-то. Между прочим, за раненым до сих пор не приехала «Скорая помощь».

Вечерняя прохлада сменила дневной тягучий зной на реке. В пенящемся и бурлящем речном потоке ныряла небольшая надувная лодка, в которой сидели два человека. Это были Батяня с Никитенко, которым чудом удалось привести в рабочее состояние подвесной мотор, поврежденный при падении самолета. В лодке было навалено всякой поклажи. Топливо, боеприпасы, гранаты, несколько мин и, конечно, пара автоматов. Естественно, с подобным грузом на борту любоваться красотами тропического заката было как-то не с руки.

Батяня втайне еще надеялся догнать загадочный катер, хотя вполне ясно осознавал, что это практически невозможно. Только если этот катер напоролся на какой-нибудь подводный камень или его рулевой захворал какой-нибудь скоропостижной смертельной болезнью и в муках скончался. Однако оба варианта были весьма и весьма условными.

Лейтенант Никитенко, в свою очередь, «переваривал» произошедшее минувшей ночью. Думал, последовательно прокручивая в голове все приключившееся с ними. С ним еще не случалось столько всего за одни сутки.

Никитенко думал и о том, что же они будут делать дальше. Батяня дал четкую установку: выполнить приказ. По армейским законам реальный вес имела только эта формулировка. Есть приказ, есть два человека, которые этот приказ должны выполнить. А все остальное – всего лишь «дело техники». На данный момент никого не волновало, как, где и кем будет выполнен приказ. Но Никитенко понимал, что этот самый бессмертный приказ должен быть реализован не кем-то и не когда-то, а именно им самим и именно сейчас.

Батяня, в отличие от лейтенанта, привык мыслить фактически. Исходя из того, что у него есть в наличии, сколько времени у него в распоряжении, и что ему необходимо сделать, он выстраивал совершенно невероятные на первый взгляд планы, которые, впрочем, всегда имели успех. Произошедшие за минувшие сутки события также волновали его, причем в ненамного меньшей степени, чем того же Никитенко. Но волновали они его не с точки зрения морально-психического действия на человека, а с точки зрения верного стратегического расчета.

Итак, пункт номер один: они обнаружили себя. Кто бы ни были эти люди на катере, они знали, что по этим местам шатаются двое русских в полном боевом вооружении. Номер два: Железняка увезли в неизвестном направлении все те же загадочные люди. Батяня был практически полностью уверен в том, что Железняк ничего никому не расскажет, но его смущал тот факт, что при последнем находилась вся документация, раскрывавшая весь их стратегический план. Значит, этого плана придерживаться нельзя – если он может стать достоянием потенциального противника, то никакого, так сказать, фурора своими действиями Батяня точно не произведет. И наконец, номер три: совершенно непонятно, кто же все-таки эти люди, утащившие с собой Железняка. В это, собственно, все и упиралось. Если бы Лавров точно знал, что это – враги, то он смог бы играть на этом факте. Но точно он ничего не знал, поэтому ему оставалось только предполагать. Друзей и сторонников у них здесь не было, нет, и быть не может. Следовательно, вполне вероятно присутствие в этом раскладе и «третьей» силы. Только кто они и что им понадобилось на борту потерпевшего крушение самолета, опять же было неясно.

Однако Батяню донимала и одна «посторонняя» мысль по поводу самой катастрофы. Что все-таки произошло на борту самолета? Почему он начал так внезапно падать? И почему неизвестный катер так оперативно среагировал на катастрофу…

– Слушай, Никитенко, а по-моему, это была банальная диверсия, – Батяня все-таки решил поделиться своими мыслями с камрадом. Тем более он заметил, что лейтенант совсем уже скис, и решил немного оживить его интересной и полезной беседой.