— Человек Щербицкого. В прошлом офицер ВДВ, — услышал я голос Феликса.

Таким образом он представил меня худощавому мужчине спортивной комплекции в сером пиджаке и с тонкими офицерскими усиками.

— Полковник ФСБ Стражников, — представился мне он.

— Удостоверение покажите… — прохрипел я.

Держали меня будь здоров! Любое движение приносило ощутимую боль. Стражников достал документ, поднес к моему лицу. В самом деле — полковник контрразведки. Удостоверение подлинное, нас, разведчиков ВДВ, обучали распознавать подделки.

— Присядем, — сказал полковник.

Меня заковали в наручники и усадили пред ясные очи господина Стражникова. Очи, надо сказать, были совсем не чекистские — очень приятные, мягкие, даже бархатные глаза. Наверняка этот полковник имеет успех у женщин. Это неплохо, по крайней мере не станет отыгрываться на задержанном за свои сексуальные неудачи.

— Времени у нас нет, Валентин. Так ведь вас зовут? — вежливым тоном начал Стражников.

— Да, — кивнул я. — И я не бывший, а действующий офицер разведки ВДВ.

Я решил говорить правду. Фээсбэшники мне не враги. В конце концов, всякие «гостайны», «режимы секретности» — их епархия.

— Очень хорошо, — кивнул Стражников. — Так вот, говорю коротко. Тебе светит пожизненное заключение, поэтому советую отвечать на все мои вопросы.

Ни фига ж себе! Это за что же?! Неужели за стрельбу в «Луна-парке»?

— Что вы хотите? — спросил я.

— Все о Щербицком, — произнес Стражников. — И о твоей роли в серии заказных убийств. Если сейчас скажешь правду, у тебя будет шанс отвертеться от пожизненного. Я помогу.

Он мог бы еще добавить: «Даю слово офицера». Этот Стражников и в самом деле был похож на гвардейца царских времен. Однако час от часу не легче. Теперь я сообщник Щербицкого, о котором сам не имею ни малейшего понятия. Ну разве что о его розысках инопланетян слышал. Еще Стражников уверен, что я участник каких-то заказных убийств. Что ж, спасибо Феликсу Георгиевичу, это он засаду на меня устроил. Или не только на меня?! Сейчас главное — не возмущаться, не оправдываться, не доказывать невинность. Стражникова и его ребят это может разозлить.

— Я буду говорить, — произнес я в тон Стражникову, миролюбиво и спокойно. — Но для начала я требую очную ставку с Щербицким.

И я тут же услышал, как за моей спиной крякнул Феликс. Полковник лишь слегка дернул шеей. Не ожидали такого поворота?

— Ну, это не так просто… — первым нарушил паузу Стражников.

— Вы хотите, чтобы я давал показания против Щербицкого? А потом меня в тюрьму, а он за границу сбежит? Нет, ребята. Поехали прямо сейчас к нему. В офис, в баню, в бордель! Поехали!

Стражников усмехнулся в свои гвардейские усы.

— У меня всего двое ребят, — кивнул на своих подчиненных полковник. — Феликс, помощь окажешь?

— Обижаете, Даниил Алексеевич! Эту гниду я бы лично порвал, но вас сильно уважаю. А вы — закон! Дам вам Германа и еще пятерых.

Надо же, Феликс подключает своих «марсиан». Видать, серьезно они схлестнулись с бывшим работодателем. Мне же нужно, чтобы здесь, на допросе, мне не переломали ребра и не отбили почки. Моя цель — добраться до Щербицкого, и я до него доберусь. Ну а если совсем плохо станет, попрошу у этого Стражникова пять минут приватной беседы и расскажу контрразведчику все как на духу. Теперь у него иного выхода нет.

* * *

— Извини, парень, так в наручниках и поедешь, — сообщил мне Даниил Алексеевич, сажая в пуленепробиваемый микроавтобус.

Однако спустя час, когда мы уже подъезжали к некоей замкообразной четырехэтажной постройке с рыцарским гербом, Стражников несколько изменил свое решение.

— Не надо, чтобы Щербицкий видел тебя в браслетах, — проговорил Стражников.

При этих словах Герман, «марсианин» из охраны Феликса, попросту набросил мне на руки, скованные спереди, длинный серый плащ. Погода в то утро была пасмурная.

— Вот так и пойдет, — подытожил Герман.

— У него вертолет есть, — кивнул на крышу постройки Даниил Алексеевич.

В самом деле, на крыше была оборудована соответствующая площадка, и на ней стояла винтокрылая машина.

— Пилот дежурит постоянно. В любой момент господин Щербицкий может покинуть здешние места, — продолжил Стражников.

— А так просто летать разве не запрещено? — спросил Герман.

— Ну вообще, полеты частной авиации строго регламентированы. Но со дня на день должны принять закон, который ряд запретов отменит. На вертолете, как на «Мерседесе», передвигаться можно будет. Ну а иметь собственную вертушку Щербицкому никто не запрещает. Во всяком случае, при экстренной эвакуации он непременно ею воспользуется. Поэтому, Герман, ты и твои ребята должны действовать максимально жестко, ответственность беру на себя.

— В свое время, Даниил Алексеевич, мои ребята всемером взбунтовавшуюся зону утихомирили. За двадцать минут.

Что-то такое я слышал. «Марс» и в самом деле был легендарным отрядом в иерархии тюремного спецназа.

— Вы знаете этого человека?

— Впервые вижу.

Господин Щербицкий говорил чистую правду. Впрочем, я тоже видел его впервые. Он представлял собой классический типаж отечественного предпринимателя — вальяжно-барственный господинчик с пренебрежительной ленцой во взгляде. Обстановка в его жилище была не барская, скорее королевская. Глаз так и цеплялся за явно неоправданное количество предметов роскоши, например, средневековых рыцарских лат. Вот, правда, привратники и личная охрана были уложены лицами в пол. Подчиненные Стражникова и «марсиане» Германа сработали не хуже милицейского СОБРа.

— Говорите, Валентин. В каких отношениях вы с этим господином? — повернулся в мою сторону Стражников.

— Всю жизнь мечтал его увидеть, — и я говорил чистейшую правду.

— Вы что, работали через посредника? — уточнил Даниил Алексеевич.

Я не знал, что мне отвечать. Вот он, Щербицкий, вот фээсбэшники. У ворот остался Феликс. Все в сборе.

— Слушайте, полковник, — нарушил мое затянувшееся молчание Щербицкий. — Вы сказали, что вторгаетесь на мою территорию, руководствуясь неким законом, который разрешает подобные действия. Если вы, как дознаватель, уверены на все сто, что в моем частном доме скрывается опасный преступник, то где он? Возьмите его и увозите к себе. Чинить препятствий не стану. Кстати говоря, мои охранники подадут на вас жалобу за грубое обращение, нанесение телесных повреждений и воспрепятствование исполнению их служебных обязанностей.

Подвел я полковника. Можно сказать, подставил. И он мне этого не простит. У него, как и у Феликса, давние счеты с этой лощеной мордой. Мне нужно было срочно исправлять ситуацию.