«Изобретательная… гм… изобретательница», – подумал Арэт, твердо решив не только ничего не пробовать из рук этой шельмы, но и не прикасаться впредь к ее вещам.

Девушка пару раз пнула обмякшее тело родственника, прошлась туда-сюда по ковру, после чего уселась в кресло и, стянув короткие сапожки, зашвырнула их под кровать, угодив по обоим драконам, не успевшим сманеврировать в непривычно тесном пространстве. Тонкие щиколотки и изящные ступни в черных чулках еще несколько раз прошлись по комнате, после чего их обладательница уселась на край высокой постели и, поболтав пару секунд ногами, постучала кулачком по матрасу.

– Господа драконы, вы вылезать вообще намерены? Или у вас подкроватный тихий час? Не поможете хрупкой, беспомощной леди тело вынести?

Пришлось вылезать и помогать.

Ничто не объединяет так, как совместное избавление от бессознательного тела. Пока разоблаченные хозяйкой «взломщики саквояжей», предварительно отмывшись от предательской сажи и прикрывшись заклинанием «отвода глаз», доставляли Стефана Карти в его собственный дом, с которого еще вчера был снят запрет на посещения, они успели немало всего обсудить и о многом договориться. Поэтому первое, что услышала Ашка, когда господа драконы вернулись, было: «Мы согласны на твои условия».

– Что? – не поняла она.

Ночная встреча с дядей, выманившим ее запиской из гостиницы, и эта безобразная сцена, устроенная им в номере, выбили девушку из колеи. Мысли упорно крутились вокруг семьи, от которой больше никого не осталось. Кучу незнакомцев, носящих ту же фамилию и проживающих в других странах, Ашель в расчет не брала. Одиночество, во власти которого она оказалась, угнетало. И сколько бы ни гнала девушка прочь мрачные мысли, они возвращались к ней с завидным постоянством. Эта почти фанатичная заинтересованность в «драконьей шкуре» золотистого оттенка на самом деле была отличным способом отвлечься от грустных размышлений о бедной Пэм, ее меркантильном супруге и всех тех, кому Ашка когда-то была дорога и кто был дорог ей. Но их больше нет! А единственный близкий родственник – моральный урод. И не только по отношению к своим многочисленным пассиям, но и к ней, его собственной племяннице. А это значит, что кроме зародившейся еще в детстве мечты у Ашки и правда больше ничего не осталось. Так что там сказали эти чешуйчатые типы про условия?

– Найдете убийцу Пэм и допустите меня к своим коллекциям? – уточнила девушка, пытливо изучая лица драконов.

– Приложим все усилия, чтобы найти убийцу, – поправил ее Арэт.

– Позволим работать с нашими артефактами, если ты подпишешь договор о том, что не повредишь их, – добавил Кимир.

– Ты же, в свою очередь, поделишься с нами всей информацией, что у тебя есть по Тенелису, и поможешь мне… то есть нам… его получить, – напомнил блондин и, посмотрев на свои руки с подозрительно поцарапанными костяшками, которые довольно быстро бледнели под действием регенерации, сказал: – И никакая сволочь больше к тебе не прикоснется.

«Они что там… воспитательную нотацию Стефану читали? Кулаками?» – подумала изобретательница, но уточнять не стала, а только кивнула, чуть улыбнувшись. Такое соглашение ее полностью устраивало. Завтра после похорон, как обещал Римус Эльт-Шпикус, каждый из них уже будет свободен от подписок о невыезде, так как алиби каждого подтвердилось магами-следопытами, работающими над делом Пэм. И это значит, что они втроем смогут наконец покинуть город.

Они и… лучшее изобретение Ашель, которое госпожа Эльт-Карти незатейливо назвала «Ловушкой для дракона». Вот только девушка, строя свои планы, даже не подозревала, что две ее потенциальные жертвы параллельно с «уборкой тела» и его последующим «воспитанием» заключили между собой одну очень любопытную сделку. По ее условиям, они совместно использовали Ашку для поиска Тенелиса. После чего к взаимному удовольствию осуществляли раздел «имущества»: одному артефакт, другому артефакторша – согласно уровню заинтересованности в предметах раздела. Так что у желтоглазой охотницы при подобном раскладе были все шансы самой оказаться в роли трофея. Причем пожизненного.

С низкого серого неба, медленно кружась, падали белые хлопья. На вершине небольшого холма среди приземистых деревьев и заметенных снегом могильных плит было многолюдно. На похороны Пэм Эльт-Карти пришло несколько десятков сочувствующих, среди которых родственники составляли лишь малую часть. Уже успела отзвучать торжественная речь, зачитанная градоправителем по королевской грамоте, и два специально приглашенных мага, похожих на носатых воронов, изящными пассами засыпали глубокую яму промерзлой землей. Однако народ не спешил расходиться. Он сбивался в небольшие группы и тихо шушукался, обсуждая последние сплетни. Гибель небезызвестной в Лорли-Терри изобретательницы уже несколько дней была главной темой для разговоров горожан. И те, кто собрался проводить Пэм в последний путь, стремились обменяться последними версиями, а еще лучше расспросить о ходе следствия господина Римуса Эльт-Шпикуса, который тоже присутствовал на церемонии погребения. Среди толпы стояла и Корделия, которую целители выпроводили из палаты на следующий же день после поступления. Эльфийка сменила в угоду традициям свой яркий наряд на скучный черный. Но ажурный шарфик, торчащий из-под ворота, и висящая на плече сумка-футляр для любимой крыски по-прежнему оставались розовыми.

Кто только не пожаловал в это морозное утро на городское кладбище, чтобы почтить память госпожи Эльт-Карти! Знакомые маги и обычные люди, соседи и торговцы, с которыми покойница имела дело при жизни, заказчики и просто любопытные. В сопровождении пары молчаливых слуг приехал и старший советник короля, который, пользуясь случаем, что-то активно обсуждал теперь с градоправителем. Теща же последнего, благосклонно разрешив Ашель оправиться от трагедии и только потом с новыми силами приступить к работе над заказанным полотером, активно перемывала косточки новоявленному вдовцу, который прятал за меховым воротником «подправленное» драконами лицо и почти натурально изображал безутешного супруга. Все эти люди и нелюди по-своему сожалели о смерти знаменитой изобретательницы, и только один человек оплакивал обычную женщину, погибшую так рано и так… жестоко.

По бледному лицу Ашки беззвучно катились горькие слезы. Близкие знакомые и дальние родственники косились на застывших по бокам от нее мужчин и, верно оценивая написанное на их лицах предостережение, приближаться к девушке не спешили. Стефан же после вчерашнего инцидента и вовсе обходил молчаливое трио стороной, стараясь даже не смотреть в их сторону. Магический договор, который Ашель Эльт-Карти заключила прошлым утром с драконами, привнес новые веяния в их отношения. Кимир, к примеру, прекратил усердно обхаживать изобретательницу, сменив амплуа внимательного кавалера на роль доброго друга. Арэт же пошел еще дальше: теперь вместо необоснованной подозрительности и неоправданных придирок он доставал свою официальную компаньонку покровительственными интонациями и излишней опекой. Ашка не жаловалась, хоть время от времени и отпускала язвительные замечания в адрес чешуйчатого «брата», как мысленно прозвала блондина после смены его настроения. Зато за последние сутки они с блондином окончательно и бесповоротно перешли на «ты», а также обменялись кучей важной информации, касающейся Тенелиса. Ашель рассказала о том, что узнала из обрывков дневника прадеда, а также поделилась своими идеями по тем фрагментам, которые ей раздобыть не удалось, но умолчала насчет созданной на основе этой информации «ловушки для дракона». Арэт поведал историю своих приключений в старом хранилище Артуа, упомянул о «каменной» девице, сбежавшей вместе с артефактом в тень, но опустил тот факт, что воровка – та самая эмпира из ресторана. Ким, выслушав обоих, тоже внес свою лепту в общий котел информации, сообщив напарникам о некой Лейле Эвил и ее интересе к изобретениям семьи Эльт-Карти.