— Да, кинули нас, братцы, — рассмеялся Денис.

— Будем считать, что мы им заплатили за сервис, — подытожил Савелий, и все вновь рассмеялись, вспомнив, как братья каждую минуту говорили им «спасибопожалуйста». — Ладно, давайте рассказывайте, как ехать к вашим приятелям, — напомнил он Неволиной.

Пока Савелий со своими ребятами прорывались с Мушмакаевьм из Чечни, Андрей Воронов и его группа вернулись в столицу. Сдав врачам спасенного в Чечне телеоператора, Воронов попрощался с ребятами, потом позвонил Богомолову. Генерал так обрадовался, что и не стал вникать в его попытку о чем-то попросить, приказав коротко:

— Жду у себя немедленно! — И тут же положил трубку.

А попросить Воронов хотел о том, чтобы перенести встречу на следующий день, чтобы привести себя в порядок, немного отдохнуть после тяжелой дороги, но главное — побыстрее попасть в объятия своей Ланы, по которой очень соскучился, но…

Человек полагает, а Бог, то бишь в данном случае начальство, располагает. Через полчаса Воронов уже входил в кабинет Богомолова. Генерал действительно ждал его с таким нетерпением, что вышел из-за своего огромного стола, устремился навстречу и заключил в объятия.

— Присаживайся, дорогой майор, — кивнул он на кресло, стоящее у журнального столика. — Минуту, — генерал нажал кнопку селектора, — Миша, организуй кофейку и там бутербродов, короче, на свой вкус.

— Собственно, все готово, Константин Иванович, — ответил помощник, отлично знающий привычки своего шефа.

— Так неси скорее. — Генерал сел напротив Воронова. — Ну, рассказывай, не томи душу-то! Почему разделились? Почему Са… в смысле, «Крестник», — тут же поправился он, не доверяя даже стенам своего кабинета, — почему ОН сказал, что ты что-то мне должен пояснить? Да так таинственно… Однако прежде всего ответь на главный вопрос: задание выполнено?

— Наполовину, — смутился Воронов.

— В каком смысле, «наполовину»? — настороженно поинтересовался генерал.

Андрей тяжело вздохнул и начал рассказывать все по порядку.

Он говорил долго: дважды заходил помощник генерала, один раз приносил кофе с бутербродами и разнообразные сладости, второй раз осторожно доложил, что кто-то, и он многозначительно указал глазами наверх, хочет переговорить с Богомоловым, но генерал лишь недовольно отмахнулся и продолжал слушать Воронова, не прерываясь даже для того, чтобы глотнуть кофе.

Когда Андрей закончил свое повествование, Богомолов долго сидел молча и недовольно хмурился, о чем-то размышляя. Наконец он резко встал и принялся раздраженно ходить по кабинету.

— Черт бы побрал его упрямство! — шумел генерал на ходу. — Почему он захотел оставить Мушмакаева в живых и тащить его в Москву? Это что

— упрямство, сумасбродство или что-то другое?

— Ничего конкретного я сказать не могу, — начал Воронов, недовольно помотав головой при последней фразе генерала, но потом не выдержал и чуть зло возразил: — Все, что угодно, товарищ генерал, только не упрямство и не сумасбродство! — Он сделал паузу, и Богомолов примирительно проворчал, потерев пальцами переносицу:

— Не ершись! Это я так… бурчу.

Воронов более спокойно продолжил:

— Думаю, к этому решению он пришел постепенно, под воздействием разнообразных факторов… — Здесь он сделал паузу и подвел итог: — Тут и то, с чем нам пришлось столкнуться в Чечне, и то, что он видел на кассетах, которые вы ему дали перед отправкой на задание, да и собственные его размышления, которые и привели его к убеждению, что Мушмакаев во что бы то ни стало должен предстать перед открытым судом. Перед открытым судом, чтобы правду узнали все! Между прочим, Константин Иванович, не обижайтесь, но я тоже пришел к этому мнению, — твердо заявил Воронов.

— Какую правду? — склонившись к его лицу, выкрикнул Богомолов.

— Правду о чеченской войне, — тихо, снова начиная злиться, ответил Андрей, не отводя в сторону взгляда.

— Правду о чеченской войне? А ты уверен, что эта правда кому-нибудь будет нужна? — с тоской в голосе спросил Богомолов.

— Уверен! — произнес Воронов. — Если не правительству России, не Президенту, то российскому народу, другим народам, которые пытаются решить вопросы силовыми методами. А если и им не нужна эта правда, то нашим детям, внукам, наконец! — на едином вздохе проговорил Андрей, с каждой фразой все повышая и повышая голос, и поэтому на последнее слово ему едва хватило дыхания.

— Ты чего это кричишь? — хмуро поинтересовался генерал.

— Простите, увлекся, — повинился Андрей.

— И ты извини, — буркнул Богомолов, и оба некоторое время молчали, стараясь успокоиться. Потом генерал глубокомысленно изрек: — Может, вы и правы. Хотя, если честно, я бы не огорчился, если бы «крестник» не довез его до Москвы. То есть просто упустил бы.

— Чтобы тот совершил все, что задумал? — спросил Воронов.

— О чем ты? — не понял генерал.

— А вот о чем. — Воронов встал и подошел к огромной карте Москвы, висящей на стене. — Здесь! Здесь! И здесь, — ткнул он пальцем в разные точки города, — Мушмакаев запланировал взрывы во время празднования 850-летия Москвы.

— Откуда такие сведения? — недоверчиво спросил Богомолов.

— За эти сведения погибла молодая талантливая журналистка, — скорбно ответил Андрей и принялся рассказывать о том, что перед смертью рассказала журналистка Людмила Караваева, включая и информацию о московском банкире, имя которого, как она уверена… — Андрей сделал паузу и поправился: — … была уверена, Аркадий Велихов.

— Вот сволочь! — в сердцах резанул Богомолов, но Воронов не понял, к кому относилась эта характеристика: к Мушмакаеву или к банкиру. — Мы нечто подобное предполагали, но чтобы во время огромного скопления людей… — Генерал покачал годовой.

— У них ничего святого нет! — Воронов снова подошел к карте, на этот раз к той, что висела на противоположной стене, крупномасштабной карте России. — Вот здесь, — он указал место, — мы закопали четверых бандитов, которые находятся во всероссийском розыске. Хорошо бы раскопать могилу и снять заботу с тех, на ком повисли эти уголовнички.

— Это вы их… усмирили?

— Ну! Хотели, понимаешь, колеса наши отобрать. — Воронов стукнул кулаком о свою ладонь. — Видно, много за ними числилось, если сдаться отказались и пошли на верную смерть.

— Черт с ними! — махнул рукой генерал. — Не будет затрат на следствие, суд, их содержание… — Он вдруг посмотрел на часы. — Во заболтались!

— Что, дела ждут? — заботливо спросил Воронов.

— Подождут! Может, все-таки кофе попьем?

— Дома попью. Лана меня, наверно, совсем потеряла, — виновато проговорил Андрей.

— Господи! Я и забыл, что тебя дома молодая ждет. Это дела могут подождать, а молодую жену не нужно заставлять ждать, а то еда будет пересоленной. Три дня можешь не появляться, а на четвертый жду. Давай, беги! Передавай жене привет.