– Я так испугалась, – призналась Снегурочка, положив руку ему на грудь. – Я думала, ты их убьешь.

– Убил бы, если бы пришлось. Но их бы стали искать остальные двое, тогда мне пришлось бы убить и тех. А очень хотелось выбить из них всю дурь за то, что они с тобой сделали, но я решил, что сейчас это не самое благоразумное. Они – наш ключ к тому, кто ты такая. Чем больше мы о них узнаем, тем больше мы узнаем о тебе.

– Я ценю твое самообладание, – сказала она полусерьезно-полушутливо.

Самообладание заключалось в том, что он не срывал с нее одежду и не прижимал спиной к стене. Пожал плечами:

– Может, они сдадутся.

– Ты же так на самом деле не думаешь?

– Не думаю. Я выиграл для нас немного времени. Либо они вернутся, либо мы столкнемся с ними где-то еще.

– Но ведь они вернутся не сразу? – предположила она.

Он чувствовал, как надежда растет в душе. Но сейчас очень важно держать ситуацию.

– Нужно, чтобы между нами все было ясно. – Его голос предательски охрип. – Я хочу заняться с тобой любовью, Снегурочка. И если ты этого не хочешь, мы должны остановиться. Прямо сейчас.

Она вновь обняла его за шею. Притянула голову, встретила его губы своими, все еще влажными от прежних поцелуев. Когда ее язык оказался у него во рту, он почувствовал ответную волну в своем теле. После поцелуя она чуть отодвинулась.

– Не останавливайся, прошу тебя.

– Имей в виду, нам придется делать это либо на полу, либо на матрасе.

Она откинула голову и засмеялась. Снова запрыгнула на него, обхватив талию ногами.

Он понес ее в свою старую комнату, мягко опустил на матрас и упал рядом. Им понадобилось всего несколько секунд, чтобы совершенно раздеться. И чтобы он оказался внутри ее. Ему хватило осмотрительности носить с собой презерватив и достать его из кармана.

Это было удивительно. Он подложил под нее руки, его движения были долгими и целенаправленными, и очень скоро она приблизилась к вершине удовольствия.

– Девочка моя… – прошептал он на ухо, ощутив ее сладостную дрожь.

Она лежала без сил, он вошел еще глубже. Через несколько минут напрягся, застонал и излился в нее.

Она похлопала его по спине, мокрой от пота. Он улыбнулся, прижимаясь к ее плечу и стараясь не наваливаться всем весом. Через минуту он сказал:

– Быстро вышло. Ты как?

– Прекрасно. Спасибо… э-э… за то, что позаботился о защите.

Он повернулся на бок и повернул ее к себе. Они оказались лицом к лицу.

– Мне надо, чтобы ты кое-что поняла. Я молодой парень, холостяк. Именно поэтому у меня есть презервативы. Но я хочу, чтобы ты знала, я не сплю с кем попало.

Ей хотелось смеяться, но он был так серьезен.

– Я понимаю, Кэл. Ты не бабник. А я, по-моему, тоже не сплю с кем попало.

На самом деле у нее складывалось ощущение, будто мышцы не особенно привыкли к подобным занятиям. Да, это закончилось быстро, но все-таки не слишком. По правде говоря, она позволила бы ему взять ее прямо на полу.

Правда, теперь не терпелось поделиться тем, что случилось, пока она сидела в шкафу.

– Я кое-что вспомнила.

Он резко поднял голову.

– Когда услышала голос. Того, который сказал, что это большой дом для одного.

– Хромоногий тип.

– Да. Кое-что складывается. Помнишь, я упоминала о призраке? Как я его боялась? Это был он. Призрак.

Кэл приподнялся на локте:

– Откуда ты знаешь?

– Это он меня накачал. Помню укол в вену. Когда я увидела свадебное платье в углу комнаты, он сделал мне укол. Потом, когда я пришла в себя, на мне было платье, но болела голова. Только когда они поставили меня на ноги, я поняла, что на мне фата. Я пыталась ее снять, и он ударил меня.

– Надо было его прирезать.

Она похлопала его по руке:

– Молодец.

Он выдал кислую улыбку.

– В общем, он потащил меня по какому-то коридору. Я упиралась, но на меня напялили дурацкие туфли, и они скользили. Зато я увидела его походку. По-моему, – она замолчала и закрыла глаза, – мне показалось, что он призрак, но это был просто дурак в простыне, на которой прорезал дырки для глаз и рта. Не хотел, чтобы я увидела его лицо.

Для этого существовала лишь одна причина. Они не собирались ее убивать. Усыпить – да. Держать в плену – конечно. Но не хотели убивать, потому что один из них собирался на ней жениться.

Сумасшедший план и какой-то непродуманный. Интересно, как они это себе представляли? Как только успокоится и ее перестанут накачивать снотворным, она будет довольна тем, что ее насильно выдали замуж?

Нет. Они не могли так думать, должны были понимать, что она сбежит при первой же возможности. Если, конечно, будет куда бежать.

Куда они собирались ее везти? И зачем?

Столько вопросов… Но у них есть твердые основания полагать, что эти парни планировали ее убивать. Что уже хорошо. Может быть, сработает на пользу, если они ее найдут.

Конечно, он постарается этого не допустить.

– Послушай, я дам тебе телефонные номера моих братьев. Запомни наизусть. Если со мной что-то случится, иди к ним. Брэйден Холлистер. Как я уже говорил, он работает в управлении по борьбе с наркотиками, и его так просто не возьмешь. Он в Нью-Йорке. И Чейз Холлистер. Детектив сент-луисского полицейского департамента.

Она положила руку ему на плечо.

– Не беспокойся. С нами все будет хорошо.

«Очень красивая». Так сказал Ж. То же самое он сказал и портье из мотеля. Кэл чувствовал, что именно этот человек не только купил свадебное платье, но и собирался жениться на Снегурочке. Когда ее описывал, в нем были затаенные чувства. Не любовь. Может быть, страсть, граничившая с умопомешательством. А теперь еще и с большой дозой гнева.

Опасное сочетание.

– Может быть, пора обратиться в полицию. К тебе возвращается память. Ты уже сможешь рассказать достаточно много.

– Я не могу доверять полиции.

– Почему?

– Не знаю. Просто чувствую, что это так.

Он мог бы позвонить Чейзу. Брат прозондировал бы почву, разузнал, нет ли в полицейских базах каких-либо данных о Снегурочке. Но у Чейза дел по горло. Его любимая женщина дает показания по делу об убийстве. Кэл не станет просить брата забыть о своих делах и заниматься его проблемами. Ни за что.

Типы из «мерседесов» наверняка не вернутся раньше чем через пару дней. Он даст Снегурочке еще двое суток, а потом им придется что-то предпринять.

– Надо подниматься, – сказала она. – Скоро восемь. Ты, наверное, уже проголодался.