Грас не ошибался относительно того, насколько важно было удержать Низвергнутого от воцарения в стране черногорцев. Ланиус тоже понимал это. Но, прочитав письмо тестя, он отложил его в сторону, чувствуя недосказанность, – насколько откровенен с ним старший король? Не покидает ли он северную страну из-за опасения, что Ланиус вошел во вкус и решил, что может один управлять Аворнисом? Грас видит в нем соперника? И снова Ланиус не мог на это ответить.

«Выбросил бы я Граса из дворца, если бы у меня была такая возможность?» Как обычно при таких мыслях, Ланиус почувствовал, как разрывается на части. Одна его часть настаивала, что, являясь потомком династии, насчитывающей дюжину поколений, он должен править. Но другая часть была глуха к голосу его гордости. Имея пусть небольшой, но опыт управления королевством, Ланиус обнаружил, что предпочел бы проводить время со своими животными и в архиве. Если Грас хочет вести дела сам и это у него получается... так пускай занимается ими?

Взвесив все «за» и «против», Ланиус склонялся согласиться с последним доводом. Внезапно его посетила вполне логичная мысль: «Если я попытаюсь избавиться от Граса и мне это не удастся – что, скорее всего, произойдет, – не убьет ли он меня, чтобы быть уверенным, что я не попытаюсь опять? » Ланиус и на этот вопрос тоже готов был ответить «да». Может быть – не исключено, – существующее положение вещей было, в конце концов, самым лучшим.

Не успел Ланиус вот уже в который раз оставить все как есть, как перед ним предстал другой курьер.

– Мне жаль, ваше величество, – сказал молодой человек, протянув Ланиусу письмо, и исчез прежде, чем Ланиус успел спросить, кого или чего ему жаль.

Король уставился на адресованное ему письмо. Оно не содержало явных подсказок; он даже не узнал печать, которой было скреплено письмо, и почерк – кто начертал его имя? Пожав плечами, он сломал печать, развернул свиток и начал читать.

Как выяснилось, письмо было написано аббатисой монастыря, призванного сохранять память о святой, умершей несколько сот лет назад. В первую секунду – или немного больше – название монастыря и имя святой не вызвали у него никаких воспоминаний. Он даже не мог бы сказать, где в Аворнисе находится это место, рядом со столицей, или дальше на запад, около границы с Фервингиеи, или в середине плодородной южной равнины. Затем, резко, как будто споткнувшись, он вспомнил. Монастырь располагался посреди топей и болот Лабиринта, неподалеку от города – на расстоянии птичьего перелета, но в миллионах миль от всего, что так или иначе имело государственное значение. Там жила его мать, с тех самых пор, как она попыталась и не сумела убить Граса при помощи волшебства.

Все кончилось. Королева Серфия умерла – вот о чем было письмо. Должно быть, курьер знал об этом. Вот почему он сказал, что ему жаль. Вот почему он исчез – испугался за свою жизнь, не хотел, чтобы король сорвал на нем злость за такие новости.

– Я бы не стал этого делать, – вслух произнес Ланиус. Но курьер из Лабиринта, курьер, который не знал его, не услышал этих слов.

Ланиус заставил себя дочитать письмо до конца. Аббатиса сообщала, что уход его матери был легким. Конечно, она все равно бы так написала, было это правдой или нет. Несколько строчек настоятельница уделила благочестию Серфии. «Никогда, – утверждала она, – не слышно было, чтобы ваша мать жаловалась на свою судьбу».

Рот Ланиуса скривился, когда он прочитал это, – от гнева, горя? Ему было смешно? Он ничего не мог утверждать по этому поводу. «Всего понемногу», – решил он.

Может быть, его мать не жаловалась, потому что была благодарна Грасу – ведь он не поступил с ней так, как она попыталась поступить с ним. Ланиус вздохнул. Благородно, но не очень-то верилось в это. Насколько он помнил, благодарность никогда не была основной чертой королевы Серфии. Скорее всего, она не жаловалась просто потому, что знала, до какой степени это бесполезно, если не опасно.

«Ее погребальный костер был зажжен сегодня утром, – писала аббатиса. – Каково ваше пожелание относительно ее праха? Останется ли он здесь, или вы предпочтете забрать его в столицу для погребения в соборе?»

Король приказал принести пергамент.

«Пусть ее останки будут возвращены в столицу. Она служила Аворнису так же хорошо, как богам в дни моей юности, и будет помянута со всеми должными ритуалами».

– И если это не понравится Грасу – тем хуже, – прошептал Ланиус.

Он очень давно не встречался с изгнанной королевой и в глубине души знал, что вряд ли когда-нибудь эта встреча состоится. Он также знал, что амбиции в ней всегда горели ярче, чем любовь к сыну. Несмотря на все это, когда Ланиус посмотрел на слова, которые только что написал, они вдруг расплылись перед его глазами. Он моргнул. Слезы, которые застилали его взгляд, потекли по щекам. Ланиус опустил голову на руки и зарыдал, чувствуя, как сердце его разрывается от любви к матери, которая всегда жила в нем.

Даже сейчас, когда он был уже далеко в глубине Аворниса, король Грас продолжал оглядываться через плечо, чтобы убедиться, что черногорцы больше не преследуют его армию.

Генерал Гирундо, заметив это, рассмеялся.

– Ваше величество, успокойтесь, все равно мы не можем всех победить, – сказал он. – Думаю, следующей весной мы устроим еще один набег на этих густобородых ублюдков.

– Да, полагаю, так, – согласился Грас.

Он принял поражение тяжелее, чем Гирундо, так как больше знал о природе их настоящего врага. Борьба с богом, низвергнутым с небес, не сулила легкой победы (и едва ли обещала ее). Борьба с богом, бывшим когда-то властелином всех богов, а затем низвергнутым с небес... Нет, он не хотел, чтобы его люди знали, что именно этим они занимались.

Неподалеку от него ехал принц Всеволод – опущенные плечи, поникшая голова. Он, несомненно, надеялся на большее, когда позвал аворнийцев помочь ему сохранить трон. Но его неблагодарный сын, Василко, все еще держит в своих руках Нишеватц.

Генерал Гирундо смотрел только вперед.

– Мы будем в Аворнисе через пару дней, – сообщил он.

Всеволод прошептал что-то, но его слова заглушила борода. Судя по всему, его не радовало изгнание, в которое ему пришлось отправиться, даже несмотря на возможность жить в крупнейшем городе мира.

Грас заметил, ни к кому не обращаясь:

– Возвращаться домой всегда хорошо.

Всеволод опять что-то прошептал. Он не возвращался домой, но покидал родную землю, сознавая, что может никогда не увидеть ее снова.

Гирундо усмехнулся:

– Скоро, ваше величество, вы увидите, на что оказался способен другой король.

– Скоро увижу, – эхом откликнулся Грас.

Он чувствовал, что его голос звучит менее радостно, чем голос Гирундо. Ланиус очень хорошо справлялся, пока его не было – возможно, слишком хорошо, чтобы успокаиваться. Если другой король становился настоящим королем... что мог бы с этим поделать Грас? Сидеть дома и следить за с ним? Он знал, что это выход. Они оба в конце концов либо столкнутся, либо сумеют править вместе. Грас не предполагал третьего варианта развития событий.