Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но если позиция Главсоцвоса определилась достаточно скоро, то замечания заместителя председателя ГУСа, члена коллегии Наркомпроса (в 1927 г. заместителя заведующего АПО ЦК) К.А. Попова удалось получить не без труда. «Напоминаю Вам, – писал К.А. Попову М.С. Эпштейн 3 мая 1929 г., – что на Вашей совести лежит окончательное редактирование документа об антирелигиозном воспитании, предоставленного Надеждой Константиновной»[411]. Об этом же напоминала и замнаркома просвещения В.Н. Яковлева 5 июня 1929 г.[412]
Сама Н.К. Крупская писала К.А. Попову: «Константин Андреевич, при просмотре своих тезисов по антирелигиозной пропаганде я увидела, что они никуда не годятся. Перечла еще раз статью Владимира Ильича “Об отношении рабочей партии к религии” и переделала тезисы с начала до конца». Крупская жаловалась Попову на то, что замечания Главпрофобра об устройстве уголков безбожника и умолчании об углубленной проработке вопроса о религии ее, Крупскую, озлили[413].
Может сложиться впечатление, что руководство Наркомпроса РСФСР или недооценивало задачу антирелигиозного воспитания, или, скорее, не знало, как организовать эту работу. Второе ближе к истине, тем более что заявления руководителей Наркомпроса в 1929 г. говорят об их решимости продвигать антирелигиозное наступление.
Но внимательный анализ содержания приводимых документов приводит к выводу о том, что руководство Наркомпроса, во-первых, ревностно относилось к давлению на него СВБ, использовавшего аппарат ЦК ВКП(б).
Во-вторых, то, что СВБ больше интересовала пропагандистская, чем педагогическая сторона дела, соответствующие методы работы, заставляло Наркомпрос РСФСР постоянно находить поводы к откладыванию публикации методических писем, ибо он считал, что главный упор следует делать не на методические письма, а на учебные программы и учебники.
В-третьих, Наркомпрос и находившиеся в его ведении научные институты, созданные для анализа результатов реформы советской системы образования (трудовая школа, производительный труд как ее основа и пр.), стремились увязать проблему с общим ходом реформирования системы.
Те факты, что местные органы просвещения «обходили» по времени наркомат и выпускали свои методические письма, свидетельствуют лишь о том, что на местах эти органы находились под большим давлением со стороны местных партийных органов и местных СБ, да и решали гораздо более узкие, локальные проблемы.
Над А.В. Луначарским сгущались тучи, уступала свою позицию и Н.К. Крупская. Она основательно переработала текст вышеупомянутого обращения, главным образом внеся цитаты из работ В.И. Ленина. Крупская учла замечания М.М. Пистрака и дописала о социальных корнях религии. Добавился пункт о необходимости дополнить программы антирелигиозным материалом. Однако она отметила, что «было бы ошибкой думать, что все дело в программе» и предложила всей общественной работой школы заинтересовать школьников и тем самым воспитывать атеистов.
Примечательно и то, что Н.К. Крупская выбросила из текста фрагмент, в котором говорилось о недопустимости принуждения школьников к безбожию[414]. Впервые этот документ опубликован в 1964 г. в сборнике статей и выступлений Н.К Крупской «Вопросы атеистического воспитания». Но составители сборника Л.С. Фрид и Э.М. Цимхес допустили неточность, ошибочно датировав его 1927 годом[415].
Однако на официальных собраниях и в печати руководители Наркомпроса делали весьма резкие наступательные заявления, поднимая антирелигиозную волну.
А.В. Луначарский в выступлении в Академии коммунистического воспитания 3 апреля 1929 г., назвав причины отказа школы от антирелигиозного воспитания в 1920-е годы, заявил: «У нас есть все основания перейти сейчас в наступление против религии, что гораздо легче, чем до сих пор проводить теперь в нашей школе прямую проповедь атеизма и прямую борьбу с религией»[416].
Выступая на XIV Всероссийском съезде советов (10–18 мая 1929 г.), А.В. Луначарский отметил, что Наркомпрос слишком долго хранил осторожность в религиозном вопросе. Но теперь, по его словам, сложилось достаточно благоприятное положение для наступления на религиозном фронте. В заключение части речи, касающейся школы и религии, содержался следующий пассаж: «Я с удовольствием прочел в эмигрантских газетах фразу, что “известный культурный садист Луначарский теперь занялся тем, чтобы отнять у советских детей их веру”. С удовольствием подписываюсь, что я хочу самым садическим образом это самое зелье как-нибудь вытравить и выполоть с наших полей и огородов»[417].
В речи 10 июня 1929 г. на Втором всесоюзном съезде воинствующих безбожников (СБ переименован в СВБ на этом съезде) Луначарский не сбавлял пафоса: «Сейчас больше, чем пора (может быть, Наркомпрос виноват, что он упустил срок), – говорил Луначарский, – сейчас нужно перейти в самое мощное антирелигиозное наступление в области школы. Это сейчас мы и делаем, делаем спешно, пользуясь теми директивами и указаниями, которые дает партия, сигнализируя вовремя и необходимость обострения борьбы с религией, и те границы, в которых должна эта борьба вестись»[418].
Но систематической работы не получалось ни в центральном аппарате Наркомпроса, ни, тем более, на местах. Для улучшения дела ЦК ВКП(б) поднял вопрос о специально выделенном оплачиваемом работнике в отделах народного образования. Этот вопрос рассматривался на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) 7 января 1929 г.[419]. В объяснительной записке АППО ходатайствовал об этом перед Секретариатом ЦК. Подчеркивалось, что «включение в штаты… ОНО работников по антирелигиозной пропаганде должно являться выводом из решений об усилении антирелигиозной работы, принятых Оргбюро ЦК»[420]. 18 января 1929 г. Секретариат передал вопрос на решение его «в советском порядке»[421].
4 марта 1929 г. Главполитпросвет поддержал предложение АППО своим постановлением «О мерах по усилению антирелигиозной пропаганды в городе и деревне». Признано необходимым ввести специальные штатные должности в отделах народного образования краевого и областного уровня, а также в окружных отделах тех районов, где сильно развито религиозное движение[422].
Совнарком РСФСР 12 апреля 1929 г. постановил: «Предложить Наркомпросу при составлении сметы на 1929/30 учебный год, совнаркомам АССР, краевым, областным и окружным исполнительным комитетам при составлении своих бюджетов… предусмотреть должности инспекторов по антирелигиозной пропаганде»[423]. «Наркомпрос предлагает немедленно войти в исполкомы с соответствующими заявками», – говорилось в директивном письме Организационно-планового управления Наркомпроса РСФСР 26 апреля 1929 г. отделам народного образования всех уровней[424].
Однако выделение штатных должностей всецело зависело от местных бюджетов. На это обращал внимание А.В. Луначарский, выступая на Втором Всесоюзном съезде СВБ 12 июня 1929 г.: «Я должен довести до вашего сведения, что СНК принял постановление, по которому по РСФСР устанавливается 240 штатных единиц специально для борьбы с религией. Это постановление хорошее, но эти штатные единицы должны идти за счет местного бюджета. А этот местный бюджет штука тугая. Давайте заключим с вами союз в том, что мы будем драться до последней капли крови, чтобы в каждом крае, каждой губернии, в которых проходят штаты, эти единицы действительно были бы проведены.