А если финотделы и исполкомы попробуют мешать этому делу, то давайте упрекать их в правом уклоне»[425].

Местные отделы не торопились вводить в штат инспектора по антирелигиозной работе. Наркомпрос отправил на места еще одно директивное письмо «Об обязательном введении в штаты ОНО инспекторов по антирелигиозной пропаганде». «Наркомпрос предлагает всем край-, обл- и окроно, в штаты которых на 1929/30 г. не введены должности по антирелигиозной пропаганде, – указывалось в нем, – немедленно поставить перед соответствующими исполкомами вопрос о включении этой единицы сверх утвержденных штатов… В тех же случаях, когда должности инспекторов по антирелигиозной пропаганде… предусмотрены, но вакантны, принять срочные меры к их заполнению»[426].

В Ивановской промышленной области к концу 1929 г. лишь три окроно из семи ввели должности антирелигиозных инспекторов[427]. Их зачастую занимали представители местных советов СВБ, в том числе их председатели. Например, в Уральской области и в Северном крае[428]. Но Томский окроно все суммы на антирелигиозную работу вычеркнул из сметы[429]. На вопрос брянских безбожников, введена ли такая должность, окроно ответил: «Мы получили указание… но денег у нас нет»[430].

Инспектор по антирелигиозной пропаганде Главполитпросвета И. Пронин отчитался на втором всесоюзном пленуме ЦС СВБ в марте 1930 г. о наличии лишь 42 инспекторов в штатах отделов народного образования. Из них 20 работали по совместительству, одновременно являясь, например, секретарями краевых, областных, окружных советов СВБ. Ставилась под сомнение и их квалифицированность: из 42 инспекторов 8 имели начальное образование, 19 – не известно какое[431]. Инспектора работали главным образом по политико-просветительной линии, уделяя школе меньшее внимание.

Положительный, как признавалось, опыт систематической работы отделов народного образования по антирелигиозному воспитанию в школе отмечался в Ленинградской области. В начале 1930 г. при Ленинградском облоно действовала антирелигиозная комиссия под руководством специального инспектора. В январе облоно обязал все окроно и районо города создать антирелигиозные комиссии, если они еще не созданы. Разработано положение об антирелигиозных комиссиях при окроно и районо (в городе) на базе опыта работы комиссии облоно. Положение определяло организационные и практические установки комиссиям: действовать на постоянной основе под непосредственным руководством инспектора по антирелигиозной пропаганде; в состав комиссии включать представителей парторганизации, комсомола, пионерии, союза Рабпрос, СВБ, аппарата соцвоса и других секций отдела народного образования. Задачами комиссии являлось, помимо составления инструктивных и методических указаний, изучение, учет, проверка работы на местах, а также инструктирование педагогов, повышение их квалификации. Комиссии окроно и районо должны два раза в год отчитываться перед антирелигиозной комиссией облоно, пересылая туда все материалы[432].

Иногда антирелигиозные комиссии отделов народного образования дублировались комиссиями СВБ по антирелигиозной работе в образовательных учреждениях. Например, осенью 1929 г. в Краснопресненском районе Москвы действовало параллельно две комиссии: при районо и при райсовете СВБ[433].

Дополнительные трудности вносило то, что параллельно в Наркомпросе создавался проект нового устава единой трудовой школы. В 1928 г. в нем содержалось требование «вести активную борьбу с религиозными влияниями и настроениями, в какой бы форме они ни проявлялись»[434]. Но ни требования нового устава, ни разного рода комиссии не смогли бы ничего сделать без поддержки нового политического курса массовым учителем.

Об отношении к этому курсу учителей говорят следующие данные: в 1928 г. антирелигиозные кружки работали в 20 ДРП из 133 и охватывали 448 просвещенцев из 47 332; из 4512 месткомов, объединявших 399 940 просвещенцев, только 18 имели антирелигиозные кружки[435].

В марте 1929 г. в решениях VII Всесоюзного съезда профессионального союза работников просвещения СССР отмечалось «наличие религиозных настроений среди разных групп просвещенцев и недостаточное участие их в антирелигиозной пропаганде»[436]. Съезд поставил перед наркомпросами задачу проводить «твердый курс на антирелигиозное воспитание в школе», обеспечить «соответствующими знаниями просвещенцев, которые должны были делить борьбу против религиозных предрассудков со своей повседневной работой»[437]. Эту установку подтвердил II пленум ЦК работников просвещения в июне 1929 г. Он обязал «все союзные организации приступить к действительно систематической работе по борьбе с религией»[438]. Съезды, конференции, пленумы союза работников просвещения на местах присоединялись к решениям, принятым на общесоюзном уровне[439].

Институт повышения квалификации педагогов в начале 1929 г. разработал программу курса «Очередные задачи коммунистического воспитания». Значительное место в нем уделялось антирелигиозному воспитанию[440]. II пленум ЦК работников просвещения обязал профсоюзные организации «подготовить систему мероприятий по подготовке просвещенца – воинствующего безбожника»[441]. Директивой Наркомпроса РСФСР в курсы переподготовки учителей включены антирелигиозные материалы[442].

Союзы работников просвещения при участии СВБ в крупных городах открывали антирелигиозные курсы[443]. При местных союзах создавались антирелигиозные кружки. Массированный нажим профсоюзных организаций сыграл свою роль. На начало 1930 г., по данным члена ЦКпроса О.А. Волжиной, один антирелигиозный кружок приходился почти на три месткома, т. е. 1230 (вместо 18!) кружков на 4000 месткомов[444]. В сравнении с данными 1928 г. это был колоссальный рост.

VII Всесоюзный съезд работников просвещения высказался за введение антирелигиозных дисциплин в учебные планы педвузов[445]. В конце марта 1929 г. Главпрофобр разослал отделам народного образования и педагогическим техникумам инструктивное письмо «О постановке антирелигиозной работы в педагогических техникумах». В нем указывалось, что «вся сеть профессионально-технического образования, в том числе и педагогические техникумы, должны стать в первых рядах антирелигиозного фронта». Следовательно, «программа каждого предмета должна быть построена в соответствии с этой принципиальной установкой». Рекомендовалось особое внимание обратить на курсы педологии, естествознания, обществоведения[446].

Помимо создания в каждом педтехникуме ячейки СВБ предписывалось организовать консультационное бюро по проведению антирелигиозной работы для учителей района[447]. В письме предлагалось «сделать исчерпывающий анализ программ ГУСа применительно к этой очередной задаче»[448]. Приложение к письму содержало пример увязки по четырем годам обучения в начальной школе[449].

Молодые педагоги готовились на смену «старым», и поэтому их «правильному» образованию и воспитанию советская власть уделяла особое внимание. Но на практике приходилось иметь дело в основном еще со «старыми» педагогами. Многие из них не горели желанием заниматься антирелигиозной пропагандой.

А.К. Аболин, сменив А.А. Коростелева в 1929 г. на посту председателя ЦКпроса, делил педагогов на четыре категории по степени лояльности к проводимым советской властью мероприятиям. Первая категория – явные и тайные «реакционеры» и «вредители». Вторая – «нейтральное» крыло, уклоняющееся от участия в социалистическом строительстве, но вместе с тем и от борьбы с советской властью в данный момент. Третья – самая массовая – «группа центра», лояльно относящиеся к советской власти и выполняющие отдельные политические задания педагоги. Четвертая – передовая группа педагогов, ведущая общественную работу «на боевых участках классовой борьбы». А.К. Аболин выражал надежду, что вся «группа центра»