- Ясно, - тихо рассмеялся Свят. Все прошлое свидание он расспрашивал меня то об одном, то о другом, явно придерживаясь правила, что женщине нужно позволить говорить. Но со мной можно было не играть, я любила естественность в людях, а еще любила слушать. Не стань кондитером, и выбрала бы психологию.

- Поделишься чем-нибудь? – Я окинула парня беглым взглядом и подобрала с земли большой и красивый лист, упавший с дерева. Обожала их и в детстве частенько собирала гербарии.

- Я простой парень, обычный адвокат, скучный до невозможности, - улыбнулся Шевченко, разводя руками и явно приуменьшая свою значимость. – Такой пресный сухарь… удивишься еще, когда узнаешь поближе.

- Ну, конечно, как же, - я тоже улыбнулась в ответ. Со Святославом было… приятно. Приятно находиться рядом, приятно разговаривать, общаться…

- Я вырос в состоятельной семье, но от армии не откосил, отслужил, причем служба мне понравилась, а потом закончил университет. Свою практику веду уже пятый год.

- Родители довольны?

- А то. Я продолжаю дело их жизни, - он пожал плечами. – Отец и дядя в прокуратуре, кузены в ГАИ, деды по обоим линиям военные, в общем, у нас у всех одно дело на всех.

- Наверное, это здорово… иметь столько точек соприкосновения со своими близкими людьми.

- Это правда. Несмотря на строгость, родители всегда меня во всем поддерживали. Мне жаль, что у тебя было не так. Но зато из таких девушек, как ты выходят замечательные матери, которые не хотят повторения своей истории детям и потому стараются. Стараются больше, чем кто-либо.

- Ты думаешь о детях? – удивленно протянула я.

- Мне двадцать девять, конечно, я думаю о таких вещах, но, пожалуйста, не пугайся!

Я снова улыбнулась и покачала головой. Таким меня было не напугать. Мы прошли немного в тишине, а я бросила на своего нового знакомого взгляд исподтишка.

Черт. Святослав и впрямь был красивым. Высокий блондин с почти идеальными чертами лица и безупречным вкусом в одежде. Воспитанный, эрудированный, с манерами. Не запасть бы, с каким-то запозданием подумала я про себя.

Святослав только открыл рот, чтобы что-то спросить, но мой телефон ожил и я, извинившись, полезла в карман куртки, чтобы ответить на звонок. Но стоило мне увидеть имя звонившего, как я вздрогнула.

Нет, нет и еще раз нет. Я уже все ему сказала.

Ему больше нет места в моей жизни. И момент, чтобы позвонить он выбрал самый, что ни на есть неподходящий. А, впрочем, чему удивляться? Все, что делал Алан – это портил мне жизнь.

Нахмурившись, я сбросила входящий, включила блокировку телефона и спрятала его обратно. Однако стоило нам только возобновить разговор с Шевченко, как телефон снова зазвонил. Я проделала ритуал снова, но почти сразу встретилась с настороженным взглядом парня.

- Прости, это все… неважно, - отмахнулась я от так и непроизнесенного вопроса. Хотела еще добавить, что просто не хочу отвлекаться от нашего свидания, но на этот раз нас прервал звук пришедшего на ватс ап сообщения. Святослав усмехнулся и кивнул, мол, отвечай, чего уж там.

Я опять полезла в карман, взглянула на имя отправителя. Прокляла Алиева, но все же открыла присланный им видео ролик. На нем он держал в руках бант в каком-то немом шоке, а Залина плакала так, что уши закладывало. Внизу была подпись – «пожалуйста, приезжай, или я повешусь на нем. Залина требует «твоих» косичек».

- Черт.

- Что-то случилось? – Святослав аккуратно коснулся моего плеча, а я совсем легонько вздрогнула. Нет, не от неприязни, наоборот. Прикосновение было… желанным и приятным.

- Нет… это просто друг… он мне кое-что прислал, и у него кое-какие проблемы… но это не то, что ты думаешь… я бы вообще не ответила, если не…

- Тася, - прервал меня Шевченко, - все в порядке, я не требую отчета.

- Мне нужно ехать… - с сожалением протянула я, понимая, что не смогу, хоть убейте, не смогу оставить рыдать маленькую девочку и ничего не делать, когда сделать кое-что как раз-таки могу.

- Все нормально, Тась, - с каким-то непониманием протянул Шевченко. – Ты вообще не должна мне ничего объяснять. Спасибо за то, что делаешь это, но я тебе не начальник, все нормально. Жаль, что свидание прерывается, но, если тебе нужно идти, значит, так нужно, при этом совсем не обязательно испытывать чувство вины.

Проклятье. Мне показалось, что я уже понимаю, к чему все это придет. Если Святослав продолжит в таком же духе, у меня просто не останется шансов устоять перед ним.

Пока что передо мной вырисовывался идеал.

- Ты правда не обидишься? – с сомнением протянула я, закусывая губу. В ответ получила совсем не то, что ожидала. В этот момент подул ветер и выбил пару прядей волос из высокой прически, над которой я долго трудилась перед выходом, желая быть красивой перед новым знакомым. Святослав подошел ко мне очень близко, протянул руку и заправил их за ухо, а затем наклонился и поцеловал в уголок губ.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Не обижусь, - едва слышно прошептал он, вызывая у меня на спине стаю мурашек. Боже… у меня давно не было близости с мужчиной, тесного контакта, да даже обычного, банального поцелуя и то, что Святослав сделал было таким незатейливым, таким несложным, но вместе с этим вызвало во мне столько чувств сразу, что резко дышать стало тяжело, а сердце гулко забилось в груди.

Очень, очень приятно… его губы, легкая щетина, потрясающий запах и нежные руки. Мне стоило больших усилий удержать себя, чтобы не податься ему навстречу и не углубить предложенную ласку.

Нет, все же хотелось немного подождать и узнать его получше. Пока что мне все нравилось, но кто знал, каким Шевченко окажется на самом деле? У меня уже был горький опыт «идеального мужчины».

- Я пойду… - тихо произнесла я.

- Я напишу тебе вечером?

- Надеюсь.

- Я не разочарую.

- До встречи.

В моей жизни произошли довольно серьезные и неоднозначные изменения. Спустя три месяца после того, как я впервые встретились с Аланом, я все же начала «работать на него». Нет, не ради денег, черта с два! Но ради детей.

Мне и впрямь было их жаль. Гад понял, на что можно давить, почти каждый день присылая мне душераздирающие видео или фото с тем, как мелкие бьются в истерике до тех пор, пока я не сдалась и не согласилась побыть их няней хотя бы какое-то неопределенное время. Я держалась ровно столько, сколько могла.