— Только с ней? — удивленно раздалось в ответ.

— Да, — произнесла твердо, мазнув по мужу холодным взглядом.

— После утреннего инцидента это исключено, — заявил Миша.

— Не переживай, я больше не намерена ее бить. Мы просто кое-что обсудим. Как девочка с девочкой, — отозвалась, снова выразительно посмотрев на потенциальную собеседницу, чтобы она хоть в этом мне подсобила.

— Хорошо.

— Нет, не хорошо, — продолжал стоять на своем супруг.

— Миша, пожалуйста.

Хм, какой любопытный тон. Вроде как просьба и одновременно такая настойчивая, что не прислушаться к ней просто невозможно. Надо будет запомнить. Тем более что работает. Поняла это по противному скрежету ножек стула по плитке, с которым мужчина все же покинул столик.

Победа! Жаль, не моя. Ну и ладно. Переживу. Все будет так, как должно быть. Не помню, кто, где и когда это сказал, но мне понравилось. Отличное выражение, которое всегда помогает успокоиться в особенно сложных и неприятных ситуациях.

— Я тебя внимательно слушаю, — объявила Марианна, стоило мне, заняв место мужа, устроиться напротив.

— Ответь честно на пару вопросов. Тогда я, возможно, уйду с твоего пути и больше не стану препятствовать завоеванию так понравившегося тебе мужчины.

— Давай, — тут же заметно оживившись, с противной улыбкой отозвалась собеседница.

— У вас был какой-то уговор в отношении меня?

— Да, — чуть помедлив, ответила женщина.

— Он хотел заставить меня ревновать?

— И у него получилось.

— А ты что?

— Согласилась. Но ровно до того момента, пока не провела с ним практику обмена энергиями и не поняла, насколько нам хорошо вместе. Даже без физической близости. В привычном ее понимании, разумеется.

А вот сейчас даже я почувствовала себя некомфортно. У этих двоих, видите те ли, высокая любовь намечается, а какая-то жена у них под ногами путается.

— Ты говорила ему о своих чувствах до той ночи в квартире?

— Зачем? Он ощутил то же, что и я.

— И как отреагировал?

— Не знаю. Я не успела понять. Нас прервали.

Очередной тонкий намек на лишнюю меня. Вот гадина!

— Прошу прощения, что нарушила тогда ваше единение. Клянусь, и в мыслях не было, — произнесла, поднявшись.

— Майя, мне жаль, — с каким-то на сей раз по-странному искренним выражением грусти на лице обратилась ко мне Марианна. — Я чувствую твою внутреннюю боль, как бы тщательно ты ее ни пыталась сейчас скрыть. И тоже хочу извиниться.

А, ну да. Я и забыла, что эта стерва типа умеет считывать эмоции и видеть ауру. И не удивлюсь, если корректировать и умело использовать всевозможные психологические штучки, чтобы запудрить мозги, — тоже.

— А уж мне-то как жаль! Не тебя. Нет. К тебе обязательно вернется твоя подлость. Не в моем лице, так в другом. Если мужчина пошел по рукам, его уже не остановить. Хотя как знать. Может, у тебя и получится. Мне жаль Мишу из-за того, в чьих сетях он все больше запутывается. И когда он это поймет… Впрочем, это будут уже исключительно его сложности.

На этом наш разговор подошел к концу. Кира оказалась права. Во всех своих предположениях. Я же сделала, что могла. Муж затеял эту игру с ревностью. Вот пусть дальше в нее и играет. Я, как бы больно мне сейчас ни было, умываю руки и отхожу в сторону. Люблю ли я Мишу? Да! И одному богу известно, как не хочу его терять. Но если сейчас поведусь на затеянное для меня и давно вышедшее из-под контроля представление, муж так и продолжит надо мной издеваться каждый раз, когда что-то будет не по его. А этого я допустить никак не могла!

— Ты как? — осторожно поинтересовалась Кира, когда я вернулась за наш столик.

— Нормально.

Вряд ли мне поверили. Но дальнейшими расспросами мучить не стали. Заказ уже принесли. Но только мы взялись за столовые приборы, как к нам подошел Миша.

— А мне ты сказать ничего не хочешь? — скрестив руки на груди, претензионно произнес муж.

— Знаешь, хочу. Хоть изначально и не собиралась, — отозвалась, встретившись с мужчиной взглядом. — Точнее, спросить. Почему, как только ты узнал, что эта женщина к тебе неравнодушна, сразу не послал ее куда подальше?

— Пойду-ка я, пожалуй, еще меню у стойки поизучаю, — пробормотала Кира, уже собравшись оставить нас одних.

— Не трудитесь. Мы закончили, — твердо завил муж, прежде чем проигнорировать вопрос и снова приняться диктовать свои условия: — Поговорим дома.

— Я не вернусь! — выкрикнула прежде, чем поняла, что натворила.

Испуганно прикрыв рот рукой, перевела растерянный взгляд с супруга на сидевшую напротив женщину.

— Хочу десерт! — громко объявила та, тут же подскочив. — Схожу, помедитирую на их витрину с пирожными, а вы пока разберитесь между собой.

Последние слова были адресованы уже Мише. Дождавшись, когда моя спутница отойдет на достаточно большое расстояние, муж тяжело вздохнул, присел на ее место, отодвинул в сторону тарелку с едой, сложил перед собой руки и подался чуть вперед, чтобы все в том же далеком от дружелюбного тоне продолжить наш малоприятный разговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Хорошо подумала, прежде чем такое сказать?

— А ты, продолжая общаться с этой женщиной? Зачем разрушаешь нашу семью?

— Я разрушаю? Я работаю!

— И я теперь тоже. Но тебе настолько сложно с этим смириться, что ты пытаешься сделать все, лишь бы у меня раз и навсегда отпало желание вообще хоть чем-то заниматься. Либо я успела тебе настолько наскучить за это лето, что ты решил променять меня на другую. Кстати, она тоже дома, как послушная клуша, сидеть не будет, если что.

— Хочешь, скажу, чем ты на самом деле занимаешься на своей так называемой работе? — пропустив мой колкий комментарий мимо ушей, отозвался муж и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Сидишь и смотришь, как это делают другие. Вместо того, чтобы проводить это время со мной.

Первым порывом было попытаться объяснить, что у меня сейчас адаптационный период. Своего рода стажировка. Но потом подумала и решила, что вряд ли буду услышала и уж тем более понята. Поэтому сделала то, что Миша терпеть не мог.