— Репетиционный зал должен быть меньше, — я оглядываюсь, рассматривая помещение. — Там же что-то вроде небольшого дома культуры…

— Да, я помню, — Дима кивает. — Ты не думай, даже из такого уровня можно сделать что-то более колхозное. Портить наши декораторы умеют прекрасно. Только попроси.

Придется поверить на слово. Опыта у меня нету вообще. А Варламов как раз в курсе, что нам требуется от этого помещения, и может оценить все как надо.

— Я до сих пор не верю, что это все реально, — задумчиво произношу я, касаясь пальцами правой руки черной кожаной обивки кресла.

— Что именно?

Сейчас мне хочется назвать Диму занудой.

Ну, вы только гляньте, какой сухарь вырос из моего восторженного молодого жениха, стоит тут, смотрит на меня как на дурочку.

Я ведь даже не думала, что когда-нибудь буду участвовать в съемках.

По моей книге.

Да еще и с ним…

После развода последнее казалось самой недостижимой частью этой мечты.

Кто не мечтал работать со своим благоверным? Ну, когда еще был юн и наивен и твердо веровал, что супруги не должны расставаться. Вот и я мечтала. Глупой, розовой мечтой, что мой всемогущий и крутой муж когда-нибудь будет работать со мной локоть к локтю.

Ну вот. Работает. По-прежнему крутой, по-прежнему всемогущий, если судить по его трюкам с проникновением в лифт, но уже не муж. По-прежнему это меня дергает, хотя должно бы уже перестать.

— Пойдем уже есть, а? — Вопрос Димы так и остается без ответа. Неохота мне сейчас об этом. Я и так сильно расклеилась в лифте, но панические атаки штука бесконтрольная. Обнажаться душой еще сильней я не могу, да и не нужно это.

Оказываясь рядом с лифтом, я втягиваю голову в плечи по инерции. Нет уж, нет уж, спасибо, сегодня острых ощущений хватило. Да и вряд ли его уже починили. Или сколько его там чинят-то?

Спускаемся по лестнице. С каждой ступенькой я клянусь забыть про каблуки до старости. А в старости заболеть склерозом и не вспомнить.

Когда Дима шагает ко мне и подхватывает меня на руки — я не замечаю. Поэтому едва не прикладываюсь затылком об перила и недовольно взвизгиваю.

— Варламов, отпусти, — пищу, цепляясь за его шею, потому что он-то не останавливается, он продолжает спускаться по лестнице.

— У тебя вид больной, ты еще не отошла, — невозмутимо отзывается этот чертов наглец. — Не дрыгайся, Поль, а то на плечо закину.

Ага, не отошла. Сейчас отойду. В мир иной, потому что напугал этот придурок меня ужасно. А какому невротику понравится, когда земля из-под ног уходит?

И кому вообще понравится быть на руках у бывшего мужа, которому в любой другой день недели ты хочешь дать по голове чем-нибудь тяжелым и который вообще-то до сих пор выводит из равновесия самым лютым образом.

Но оказаться перекинутой через плечо я не хочу. И так-то не хочу, но я же знаю упертость этого барана — он же слово сдержит, с него станется. Приходится терпеть. Ну и… Так ему и надо, пускай поработает мышцой, отработает всю эту пыль, пущенную мне в глаза.

— Выпадет грыжа у тебя, мандарины в больничку носить не буду, — едко сообщаю я.

— Мандаринов не надо. Надевай костюм медсестры и приходи так, — Дима расплывается в похабной улыбке. Зараза! И хочется смеяться и треснуть этого идиота побольнее.

— Ты все равно не донесешь до первого этажа, — мстительно бурчу я. — Тут лестницы высокие.

— Если донесу, ты со мной не только пообедаешь, но и потанцуешь, — насмешливо откликается Варламов.

— Тебе слабо, — железобетонно откликаюсь я. — Так что сдавайся сразу же.

— Спорим? — Дима с иронией смотрит на меня и поднимает одну бровь.

— Спорим! — Я вцепляюсь в его шею крепче. И тут же об этом начинаю жалеть — потому что Варламовская близость деморализует мое самоуважение еще сильнее. Сразу начинает хотеться очень странных вещей — уткнуться носом в его джемпер, например. И принюхаться к туалетной воде. Все та же? Моя любимая?

А нельзя, Полина, страдай. И не подмахивай этому павлину. Переживет. А то вон как хвост распушил, бицепсы свои выпячивает. Тоже мне, нашел чем похвастаться.

Повелась на спор я на самом деле безумно легко, и это не было удивительно. С Костей особо не подурачишься, а я по жизни, вот в таких бытовых вещах жутко азартный человек.

Игры и прочее не увлекают ни разу, на деньги не спорю, а вот на "слабо и кто из нас моет посуду" — был мой любимый спор. Дима мне регулярно поддавался, знал, что я не особенный фанат этого дела. И по-прежнему не фанат. Посудомойка прекрасно справляется за меня.

И вот плыву я такая, на руках у бывшего мужа. Пользуюсь его дурацкой самцовостью, спасаю ноги от убийства каблуками. Перебираю в мыслях всякую ерунду и мечтаю, чтобы Дима сдался, но не уронил меня по дороге. У меня явно, в сегодняшнем гороскопе ничего хорошего, так что лбом об ступеньку приложусь наверняка.

А Варламов пялится на меня, лыбится, скотина такая, удовлетворенно, самоуверенно, будто уже выиграл. И ведь даже не споткнулся ни разу.

— Слушай, ты точно каскадером не подрабатываешь? — задумчиво интересуюсь я, когда он шагает через холл школы искусств. Где-то там восхищенно и завистливо ахает девочка с ресепшена. А я хочу показать ей язык, хотя, конечно, она вообще не о том думает. Это тебе не романтика, детка. Это я нагло пользуюсь бывшим мужем, и мне не стыдно. Хорошо, что Костя не видит — вот тут совесть бы почесалась. Хотя я больная и пострадавшая, мне можно!



На мой вопрос Варламов только невозмутимо улыбается, выходит сквозь разъезжающиеся двери и чешет через парковку к своему выпендрежному синему лексусу.

На землю он спускает меня только перед машиной. И смотрит на меня победоносно… Да, не ожидала. Нет, он всегда был сильный, а сейчас, кажется, вообще терминатор. Из качалки, что ли, не вылезает, а протеин употребляет вместо сахара в чай?

— Я выберу ресторан с приличной музыкой, не переживай, Поль, — ухмыляется Варламов.

Хочу его убить. Мучительно. Но быстро! Чтобы не бесил так вот, как сейчас.

Но я сама проспорила!

Черт!

— Ну что, по счетам платить будешь? — насмешливо интересуется Дима, когда я допиваю кофе. Кстати, луковый суп в этом ресторане был дивный. Чудом вспомнила про диету и отказалась от того, чтобы повторить.

— Ну, иди заказывай музыку, — я пожимаю плечами. Если он думал, что я спрыгну, ему придется выкусить. Но он даже свой кофе не стал допивать, сразу поднялся из-за столика. Так не терпелось?

— Только вальс, и ничего больше, — добавляю уже ему в спину.

С Варламова станется — он ведь и танго закажет. Благо от нефиг делать мы когда-то учились его танцевать. Он сегодня отчаянно бьет по моей сентиментальности, не знаю уж, намеренно он это делает или нет. Если да — то я оторву его безмозглую голову. Потому что зря он это делает.