Пусть благоухает на всю улицу. Пеки свежий хлеб каждый день.

А то он быстро портится.

Я приехал в Канаду, чтобы послушать Робина Шарму, одного из лучших в мире специалистов по мотивации и развитию личности, автора «Монаха, который продал свой “феррари”», человека, который много лет назад изменил мою жизнь. В списке того, что я хотел увидеть здесь, в Торонто, была и башня CN Tower, самое высокое здание в Западном полушарии высотой 553 метра. Я читал, что на высоте 350 метров можно обойти башню вокруг по внешнему карнизу, будучи, естественно, привязанным. Я сделал вид, что меня это совсем не интересует.

Всю жизнь, сколько я себя помню, я боялся: поднять руку, сказать «нет», сделать то, что хочу, поддержать самого себя. В детстве я ни разу не прыгал с тарзанки из-за боязни высоты.

Я отправился в башню, так и не решив, что буду делать. Сказал себе, что буду действовать по обстоятельствам. Девушка, продававшая билеты, посоветовала мне посмотреть видео, чтобы принять решение. Это тоже не помогло. Зрелище было действительно не для слабонервных. Я пересмотрел видео несколько раз, решение так и не пришло. Я уже был готов удрать. Но я знал и то, что потом мне будет невыносимо больно и стыдно за самого себя. Я был сыт по горло собственным страхом и недовольством собой. Неожиданно для себя я протянул кредитку для оплаты, а затем нас проводили в комнату, где выдали специальные костюмы и страховочные крепления.

Я и еще двое таких же искателей острых ощущений поднялись на 120-й этаж, и инструктор предложил мне выйти на внешний карниз первым. Снаружи дул сильный ветер. Сначала я был в диком ужасе, потом потихонечку освоился и осмелел. В общей сложности мы пробыли там полчаса, и в итоге мне даже понравилось, чего я никак не ожидал.

Этот «прыжок храбрости» я должен был себе уже полжизни как. Для меня это был вопрос жизни, той, что пишется заглавными буквами, потому что другой я уже нахлебался за все эти годы. Я почувствовал, что будто бы отпер камеру, которую аккуратно строил для себя все эти годы, и бесповоротно сбежал.

Я словно играл в пинг-понг с самим собой и выиграл. При этом победу праздновали обе части меня. Я задолжал самому себе. К счастью, после стольких лет я научился не отступать, идти вперед, и пусть бушует буря. Я хорошо усвоил, что стоящий в порту корабль гниет.

А твоя «тарзанка» – это, возможно, спортзал, который ты откладываешь, или звонок дорогому человеку, который ждет уже много лет, или тот проект, который уже давно пылится в ящике. А может, это жизнь, которую ты не живешь? Как было со мной. Я не знаю, да меня это и не касается.

Одно точно: только ты знаешь.

И только ты можешь это сделать.

Сегодня. Не завтра.

Его зовут Илиас, и он парень, каких мало. Борец по жизни. Не боится начать все с начала, если потребуется, и вообще ничего не боится. Спокойная внутренняя сила и чистота, не налюбуешься. Вдохновляет тебя одним своим видом.

Мы встречаемся с ним пару раз в год, обнимаемся, от души смеемся и успеваем поговорить обо всем на свете. Радуемся радости друг друга, горюем от горестей друг друга.

Я позвонил ему в его день рождения. Дозвонился с третьего раза. Он был очень рад меня слышать. Иногда эмоции такие сильные, что ты воспринимаешь их как на видеозвонке: движения, улыбки, жесты. Так вчера и было. Говорили не больше пяти минут. До этого я не слышал его шесть месяцев, но мы всё обсудили и всё прочувствовали. Договорились встретиться на следующей неделе, и там уж мы оторвемся!.. Но самое лучшее он приберег на конец: «Я люблю тебя, Стефанос, дружище…»

Я стоял как дурак, не зная, как реагировать. Глаза наполнились слезами, голос осекся… Дальше я совсем растерялся. Не помню, что ответил и ответил ли вообще. Меня будто цунами захлестнуло. Цунами счастья и освобождения.

Мы не говорим о таких вещах, но ради них мы и живем. Они делают нас людьми. Обреченные на смерть люди на рейсах 11 сентября в последние секунды жизни звонили дорогим близким, чтобы сказать, как они их любят. Это были их последние слова.

Мы бережем эти слова на конец. Жадничаем, боимся их произнести и не говорим, особенно мы, мужчины. Боимся стать нежными и уязвимыми. И все-таки именно в них весь сок жизни.

Обо всем этом сказал в надгробной речи убитый горем отец, потерявший сына в автокатастрофе. «Мы ошибаемся, думая, что всегда есть завтра, но иногда завтра не наступает. И тогда мы жалеем о том, что не сказали и что не сделали. Последний раз я говорил тебе, что люблю тебя, Андрикос, четыре года назад, когда ты позвонил мне поздравить с именинами. Я все еще помню это и буду помнить до конца жизни, каким счастливым ты меня сделал, когда ответил: “Я тоже тебя люблю, папа”. С тех пор я тебе больше этого не говорил…»

Так что иди и скажи «я тебя люблю» сегодня, друг мой… там, где твоей душе будет угодно, а к разуму в таких вещах прислушиваться не стоит.

Я сам всегда так говорил, когда хотел описать что-то красивое. Я говорил это по привычке.

Однажды посередине улицы стоял мужчина и смотрел вверх. Его увидел другой прохожий и стал смотреть в ту же точку, потом третий… Собрался народ, все смотрят вверх. Наконец самый последний спрашивает предпоследнего: «Эй, а на что мы смотрим?» Тот спросил у того, кто перед ним, и так далее по цепочке, пока не дошли до самого первого: «Ты на что смотришь?» «Ни на что, – отвечает он. – У меня просто кровь из носа пошла». Вот так и повелось: один делает – все остальные копируют.

Когда я впервые попал на семинары к Антонису, я заметил, что никто не использует отрицательные слова или выражения, чтобы описать что-то положительное. Слово «ужасно» вообще никто не употреблял. Как будто за него по губам получили. «Замечательно», – говорил один. «Фантастика», – говорил другой. «Потрясающе», – говорил третий. А я все продолжал свою песню: «ужасно круто» – про одно, «безумно круто» – про другое. В какой-то момент ко мне подошел один друг и прошептал на ухо секрет: «Мы не используем эти слова». Сказал очень деликатно, чтобы меня не обидеть, и очень четко, чтобы я этого не забыл.

– Это почему же?

– Слово «ужасно» происходит от слова «ужас». Ты хочешь, чтобы в горсти семян, которые ты сеешь, были еще и паразиты?

– Нет.

Мы поняли друг друга.

Когда мои дочери были маленькими, я покупал им раскраски. Девочки с увлечением их разрисовывали, но никогда не выходили за рамки контура. Границы рисунков задавали форму. Твои слова – это форма для твоей жизни. Сделай ее правильной.