— О какой? — схватилась за слово, как за соломинку.

Блядь. Ей уж точно не нужно знать. Начнет потом несчастную строить.

— Неважно. Я позвоню, когда надумаю, — и поднялся.

— Это я позвоню, милый.

Непробиваемая баба!

Дина

Сколько я расческой провела по волосам? Две тысячи раз есть? Время полночь почти: Матвей спал уже, Женя увлеченно медицинский журнал листал, а я встать с кресла не могла, к мужу повернуться. Руки дрожали, щеки горели, губы хранили вкус запретных поцелуев. Какая же я идиотка. Зачем согласилась на встречу с Максом?! Что доказать хотела?! Что ради его ласки готова семью предать, все бросить и за ним бежать? Что до сих пор испытываю тягу к нему? Что люблю… Я до боли губу прикусила, языком смахнув выступившую кровь: мне даже думать об этом запрещено! Я мать и жена. Моя душа и сердце для них!

Я сдвинулась и украдкой взглянула в отражение: Женя задумчиво держался за подбородок, хмуря темные брови. Гладкий загорелый торс, длинные ноги, узкие бедра — мой муж в хорошей форме. Сухой и жилистый, с приятным лицом хорошего мальчика, у которого в голове очень плохие мысли. Даже странно, что было время, когда я видела в нем только друга. Нет, теперь он мой мужчина, никак иначе. Холодный и рациональный, но с порочными и страстными желаниями. Даже очки для чтения придавали ему какой-то холеной самцовости.

Барсов совсем другой. Одни яркие голубые глаза на брутальном лице чего стоили! Чувственные губы, мощное и сильное тело. Спортсмен. Боец. Мужчина. Я не влюбилась в него с первого взгляда, но он доказал, что сильные чувства способны всколыхнуть даже закрытую душу. С ним я летала. Всю себя отдавала. И именно с ним разбилась.

Я отвела глаза, чтобы муж не заметил, что наблюдаю: смотрю на него, а вижу другого мужчину. Порывистого, упрямого, вспыльчивого. У Максима бурный характер, а Женя все оценивал и выверял прежде, чем сделать ставку. Такие разные, и оба в жизнь мою вошли. Женя — муж, Макс — мужчина, чья близость сегодня чуть не сбила с пути истинного.

Щеки вспыхнули, а руки предательски задрожали. Если Женя узнает, что меня касался другой мужчина, что сама позволяла и отвечала на ласки — даже представить страшно, что будет.

— Дина?

— А… Что? — встрепенулась я.

— Что с тобой? — Он отложил журнал, очки снял и взглядом мне под кожу забрался. Муж очень тонко улавливал перемены во мне, а я безошибочно узнавала его подозрительное недоверие. Сегодня чутье Евгения Савина не подвело.

— Задумалась над рекламным слоганом, — максимально спокойно ответила и отложила расческу. Я врала. Моя большая маленькая ложь. Надеюсь, мой муж не умел читать мысли. И Барсов тоже. Получалось, что я обманывала их обоих, но по-разному. Кошмар какой.

— Понятно, — он откинулся на подушки с ленцой, но взгляд цепкий, изучающий. — Кстати, можно подробней, откуда у тебя такие знакомые, как Полонский?

Я испытала невероятное облегчение. Господи, Полонский! Про него говорить не страшно.

— А как ты узнал, кстати? — я ему точно не рассказывала, но откуда тогда? Настя еще знала, но она не могла разболтать, тем более Жене.

— Слышал твой разговор с подружкой. Ну так что там с Полонским этим?

Странно, не помню, чтобы при нем… Ладно, в любом случае это не такая уж большая тайна. Есть и более внушительные.

— Я тебе уже все рассказала.

— Мне просто интересно, почему вдруг этот Полонский решил тебе помочь. А, Дин?

— По доброте душевной. — Я поднялась, выпрямилась, плечи расправила. Сексуальное черное боди подчеркивало длинные стройные ноги.

— Не играй со мной, красавица, — медленно произнес, но глаза вспыхнули ореховой зеленью, страстью загорелись.

— К Полонскому не ревнуй. Между нами ничего не было и быть не может. Я на жену его работаю и дружу с ней.

Да, ревновать нужно к другому, но этого я никогда не скажу. У меня любящий, красивый муж, дом полная чаша, сынок — золото. Что еще нужно? Ничего. Никого. Максим Барсов — прошлое. Я не должна больше встречаться с ним. Думать. Мечтать.

— Станцуй для меня… — хрипло попросил, откидывая легкое покрывало. Уже возбужден, но хотел на разрыв. — Будь плохой девочкой, любимая.

Я соблазнительно улыбнулась и медленной кошачьей походкой к нему подошла. Мне даже музыка была не нужна, она в голове звучала. Танцевать я обожала, но времени особо не было. Сегодня, значит, оторвусь. Пусть завтра муж будет раздражен моей развратностью, но сейчас хотелось его порадовать, с ума свести, доказать, что я только его. Чтобы в горячих объятиях забыть свою хмельную слабость. Чтобы на губах вкус талого снега остался, а не тропических джунглей, с которыми Макс ассоциировался.

Я эротично изгибалась, сантиметр за сантиметром стягивала боди.

— Хочешь попробовать? — шепнула и сжала груди, острыми сосками чиркнула по тонким губам, но не позволила втянуть в рот. Сама языком лизнула сначала один потом второй. Медленно, со стоном избавилась от одежды и ладонью лобок накрыла. Жене нравилось смотреть, как я ласкаю себя, это возбуждало, как, впрочем, и любого мужчину. Именно поэтому он бушевал утром — думал, что во времена моих танцев в клубах, я делала это для всех клиентов. Бесился, но не мог противостоять яростному вожделению. Кто бы знал, что интеллигент Евгений Власов такой порочный сластолюбец.

— Сучка! — бросил нетерпеливо, когда пошло выгнулась, повернувшись у нему ягодицами и рукой между ног провела.

— Тебе же нравится, когда я такая. Нравится, м? — подошла вплотную и сжал бугор в паху. Жесткий и крупный. Я не играла сейчас. Мы оба знали, что это правда, и нам обоим было бы легче, если бы утром не нужно было становиться моралистами.

— Конечно, нравится, — сузил глаза и резко схватил меня, на кровать бросил и телом поджарым накрыл. — Ты вся мне нравишься, — зубами сосок прихватил. Было болезненно, мучительно приятно. Женя каждый миллиметр моего тела сначала изранил, затем томительно обласкал. Когда вошел наконец, я уже была на грани. Он тоже дрожал от напряжения, с яростными стонами врезаясь в меня. — Я люблю тебя, Дина, — сжал так крепко, словно единым целым стать со мной хотел.

— Я тоже, — ответила рвано.

Женя обхватил мое лицо, лбом прижался и, не прекращая вбиваться, прорычал:

— Скажи, что любишь. Я заебался слышать твое «я тоже». Скажи!

Я замерла. Никогда раньше его не смущало ответное признание. Что сейчас случилось? Неужели настолько чутко ощущал мое смятение…

— Я люблю тебя, — мне было не сложно.

Женя жадно набросился на мои губы, поцелуями сумасшедшими покорил. Я тоже себя не сдерживала: спину ему всю исцарапала, плечи искусала, бедрами слезть с члена пыталась — мучительную сладость дарила, оттягивая пик наслаждения.