– Полагаю, в Дагевар. – Вести были столь плохи, что Яс ощутила внезапную тошноту и полную беспомощность. – О новостях уже известно?

Тир чуть склонил голову:

– Я плачу человеку, что принимает птиц, но он не может скрывать такое. Его светлость знает несколько часов как. И ее светлость, госпожа Кария, тоже.

Яс коснулась пальцем губ, думая, сможет ли та дать мужу правильный совет.

– Птица уже улетела с приказами.

– Ты их знаешь?

– Простите, госпожа, но я не всесилен.

Повисла тяжелая тишина, пока женщина размышляла, покачивая ногой и рассматривая серебряную вышивку на мягкой туфельке с загнутым носком. Сокол будет лететь через всю страну, и это займет время.

– Эль-Кульфинда ближайший к Зевуту крупный порт и почти рядом с границей Дагевара.

– Да.

– Значит, сообщение отправили туда. Если там сейчас есть военные корабли, то их отправят на поиск и перехват. Хорошо. – И Яс повторила уже более уверенно: – Хорошо. Шансы еще не потеряны. Вот что ты сделаешь. Найди надежных людей, близко к Эль-Кульфинда. Составь бумагу, приложи мою печать. Когда корабли вернутся, если их возьмут, они должны проследить, чтобы с Шерон из Нимада ничего не случилось. И моя печать поможет остановить тех, кто думает иначе.

– Госпожа? – Тир позволил себе вопрос, спрятав руки в рукавах халата.

– Она нарушила слово и нанесла оскорбление моему мужу. Это так. Но даже столь серьезный проступок, проступок, заслуживающий казни, не стоит ее жизни. Я продолжаю считать, что некромант – ценное приобретение. Для Карифа, для моей семьи и власти.

Тир негромко кашлянул, но ничего не сказал, только поклонился.

– Ты можешь прокомментировать.

– Госпожа мудра, но опасно держать рядом то, что нельзя контролировать.

– Указывающая умна. Она умеет слушать доводы, а мы не с того начали благодаря Бати. Он все обострил, сделал ее узницей. Следовало изначально поступать иначе. Надо найти разумные доводы, точки соприкосновения, взаимную выгоду. Я верю во второй шанс. Всегда есть варианты. Но их не останется, если человек уже мертв. И да. Хорошо бы, чтобы ее спутницы тоже остались целы, мне нужны рычаги давления. Постараемся ее убедить.

Тир снова поклонился, делал он это легко и с видимым удовольствием, а Яс подумала, что уговаривать ей придется не только девку из Летоса, но и мужа. И его убедить будет ой как сложно. Если только Кария согласится помочь…

– Что-то еще, моя госпожа?

– Все остальное менее важно. – Она отпустила его жестом руки. – Хотя… Выяснили, что она забрала из коллекции?

Последовал кивок:

– Смотрителям удалось восстановить разрушенное. Экспонаты раскидало в разные стороны, но, судя по всему, забрали эти женщины немногое. И совершенно на первый взгляд не ценное. Немного золотых безделиц и старый серебряный браслет.

– Он может быть важен.

– Советники его светлости считают точно так же. Но в каталогах коллекции побрякушка записана как старая вещь неизвестного происхождения. Никто не помнит, как она попала во дворец и при каких обстоятельствах. Это едва ли не один из первых экспонатов, и он был задолго до того, как династия вообще стала собирать древние вещи. Так что никаких предположений.

– Хорошо. Ступай.

Женщина долго смотрела в одну точку, думая, что слухи, что шепчут во дворце, далеки от истины. Мол, его светлость очень опечален смертью своего самого верного и мудрого подданного. Что не может спать и есть из-за смерти любимого друга и наставника.

Яс видела мужа, когда ему принесли весть о смерти Бати. Азима Эш-Тали отнюдь нельзя было назвать печальным, огорченным, скорбящим.

О нет. Гриф Карифа пребывал в ярости. Глубокой, темной, всесокрушающей. За то, что Бати не рассчитал силы, бездумно влез в драку, умер, был сожран проклятой уиной, выловленной из бассейна сетью и изрубленной на куски. И что самое главное – позволил указывающей сбежать.

Она ушла, плюнув в протянутую руку дружбы, посмеявшись, опозорив, показав слабость правителя. Жалкая женщина, посмевшая бросить вызов владетелю и остаться безнаказанной.

И Яс тоже была в этом виновата. Именно она первой узнала о Шерон. Именно она убедила мужа, что указывающая может стать полезной. И не ошиблась, когда та помогла освободить от чудовищ ночи крыло Скарабея. Яс посоветовала возвысить некроманта перед всеми, показать противникам семьи, сколь опасный человек теперь служит Карифу. И в итоге проиграла.

А сейчас расплачивается за свои советы и чужие ошибки.

Проклятый Бати, чтоб скорпионы выели его глаза! Считал себя самым умным, хитрым, опасным. Впрочем, он и был опасен. Яс несколько раз наблюдала его поединки и знала, что каждое утро, облачившись в одну лишь юбку и вооружившись парой коротких палок, он сражался против двух или трех солдат из роты Ярела и ни разу не потерпел поражения. Он участвовал и в военных походах, пограничных стычках, где был представителем и прежнего и нынешнего герцога. О нем шла слава великого воина, опытного бойца, способного выйти победителем из самого сложного поединка. Говорили, что однажды советник герцога победил человека с татуировкой золотого карпа.

И пожалуйста. Этот чванливый поклонник Мири вместо того, чтобы поднять тревогу и всю гвардию, самолично решил остановить женщин, и в результате его прикончили. А еще несколько стражников, подоспевших на шум схватки. И…

Яс зло сжала кулаки. Так ее еще никогда не подводили!

Она не ждала гостей, никто не спешил наносить ей визиты, лишь сестры. Но сегодня был праздник, на который Яс не пригласили, и вряд ли они придут, оставаясь подле мужа. Так что герцогиня была удивлена, когда служанка, кланяясь, прошептала, что почтенный Ульфи ал-Хамади молит о встрече. Не веря своим ушам, Яс приподнялась на локте и кивнула, прося впустить его.

Личный, доверенный слуга герцога.

Он был маленьким, даже ниже Яс, и чалма на его голове возвышалась огромной горой, собранной из темно-синей ткани. Цвет его глаз напоминал бутылочное стекло, что крайне редко встречалось у уроженца Карифа. Они притягивали к себе внимание, оставались быстры, и от них не укрывалось ничто происходящее во дворце.

– Моя госпожа. – Ульфи поклонился столь низко, что едва не коснулся чалмой пола. – Мой господин отправил меня к вам с посланием.

Сердце Яс замерло, показалось, что от нервного напряжения ее вот-вот стошнит. Наконец-то герцог «заметил» ее. «Вспомнил». От слов, которые будут сказаны, может зависеть буквально все. Прощение, воссоединение, восстановление в правах, наказание, ссылка в далекий оазис, забвение и… даже смерть.

Если ей прикажут принять яд, она это сделает, как хорошая жена, дабы не позорить ни себя, ни его. Да и какой смысл жить, если солнце больше на тебя не смотрит?

– Я рабыня моего мужа и с радостью услышу все, что он желает сказать мне. – Она очень надеялась, что голос не подвел, но, даже если и подвел, на лице ал-Хамади ничто не дрогнуло.