Натягивая перчатку на правую руку, герцогиня мотнула головой, требуя, чтобы колчан, в котором ждали стрелы с пестрым оперением, повесили там, где обычно.

Отец, да продлятся его годы до ста лет, учил ее стрелять еще девчонкой. И показал, как управляться с лошадью без седла, отдавая команды лишь коленями да стопами, не думая об узде. Как ощущать ее дыхание, ход и понимать тот миг, когда следует отпускать тетиву.

Она была прекрасной лучницей и наездницей. Лучшей в Аль-Обайлахе, что стоял в долине Аль-Хиз, защищая северо-восточные ворота герцогства, там, где за стенами Безводных гор начинался Дагевар.

Ей, благородной дочери мудрого правителя бедной провинции, дочери воина, а не политика, хотелось походить на отца. Сражаться. Вопреки законам. Как солдат. Мечтам не суждено было сбыться, но в один из темных дней врата пали и вал воинов в зубастых шлемах перешел горы. Чтобы грабить и убивать.

И тогда она сражалась и защищалась наравне с мужчинами. Посылала свою гнедую Соколицу вперед, заставляла прыгать, крутиться, уходить за дома, выскакивать из-за угла.

И убивала.

Убивала страшных бородатых мужчин, даже не понимающих, откуда прилетела пестрая смерть. Стреляла на ходу, на скаку, не медля и не колеблясь. В белые полоски лиц, на миг показавшиеся над щитами, в сочленения между доспехами. В спины.

В спины она тоже стреляла.

Она ликовала, отправляя на ту сторону всех, кто пришел на родную землю, и именно в тот день в первый раз ее увидел муж. Тогда лишь один из сыновей герцога, оказавшийся в Аль-Обайлахе вместе со своим отрядом легкой кавалерии.

Он выбрал ее, когда Яс едва исполнилось четырнадцать. Захотел сделать женой, хотя и считали, что она ему не ровня. Нижайше просил старого воина отпустить дочь в Эльват, под свою опеку, распарывая кинжалом себе ладонь и проливая кровь на песок. Вручая девчонке тяжелый золотой браслет по древнему «закону покровителей». И она приняла его, без колебаний, с радостью, стоило лишь отцу благосклонно кивнуть.

Перо стрелы коснулось щеки, и, улыбаясь тому воспоминанию, Яс отправила ее в полет, наконец-то расслабившись после этого долгого дня.

Проследила, как та по дуге взбирается в небо, на миг растворившись на фоне белого солнечного диска, и втыкается в треногую мишень на другом конце луга, почти в двухстах ярдах от нее. Она выстрелила снова. И еще раз. Трижды попав в центр, радуясь, что руки помнят, а тренировки, несмотря на заботы и печали, продолжаются ежедневно.

– Ты поступила верно, – сказал голос у Яс за спиной.

Ей хотелось разрыдаться от счастья, но она даже не дрогнула. Лишь прикусила губу и, держа спину, оттянула тетиву так, словно желала пробить небо. Вдох. Выдох.

Выстрел.

– Ты все слышал, мой господин.

– Да, – признался Азим Эш-Тали. – Слышал. Хотел бы я содрать с «гостей» кожу, но дэво слишком шипастые цветы, чтобы не пораниться об них. Пусть уходят и не возвращаются.

Она опустила лук и, повернувшись, посмотрела на него, задрав лицо вверх.

– Я прощена?

На его губах появилась усмешка:

– Не ты ли только что говорила, что прощение в Карифе не в чести? Но Кария молит за тебя, да и я не могу долго злиться на луну моего сердца.

Внезапные крики из сада отвлекли их. На дальнем конце луга появился неизвестный мужчина в рваной одежде, быстро бегущий к ним. Сильно отставая, за ним спешили стражники. Те, что охраняли ее и герцога, выхватили оружие, но владетель поднял ладонь, прося десяток воинов повременить.

– Ваша светлость! – осмелился предупредить усатый командир третьей роты гвардейцев. – Он может быть опасен.

– Потому ты и здесь, – равнодушно ответил ему герцог, наклонился к уху жены и шепнул с усмешкой:

– Помнишь, как мы охотились в Безводных горах?

Яс потянулась за стрелой, конечно же помня. Они преследовали беглых солдат разбитого отряда Дагевара, гнали их собаками, рвали птицами и убивали, отлично повеселившись.

Стрела попала незнакомцу в грудь, прошла навылет, он пошатнулся, но, удивительно, устоял на ногах и побежал еще быстрее. Так быстро, словно за ним гнались шаутты.

– Ха! – негромко сказала она, целясь уже внимательнее. Человек к тому времени преодолел половину расстояния до них.

Ее стрела вновь прошла навылет, пробив шею. Яс не сомневалась, что уж теперь-то она убила этого ненормального или хотя бы остановила, ибо не знала никого на свете, кто может бежать с двумя смертельными ранениями.

А уж в том, как убивать людей стрелами, ей не было равных. Иногда она с мужем устраивала охоты, по старой памяти.

Но незваный гость продолжал бежать.

– Хм… – Теперь ее лоб прорезали озадаченные морщины, за спиной нервно перетаптывались воины, бряцая железом.

Третья стрела угодила в левый глаз, голова дернулась, и человек наконец-то упал. Рухнул как подкошенный, под всеобщий вздох облегчения, и тут же вскочил.

Влияние владетеля на слуг его было велико, но иногда долг важнее страха ослушаться приказа.

– Защищайте их! – рявкнул командир роты, и Яс подхватили сильные руки, уволакивая за спины воинов, ощерившихся глевиями и клинками. Пятерка прикрыла герцога, в руке которого появился кинжал, широкими круглыми щитами.

Человек уже был рядом, под верандой, и, высоко подпрыгнув, перемахнул через перила. Его вид ужаснул всех. Кто-то закричал, но оружие не бросил, наоборот, прыгнул вперед, желая ударить. Все остальное Яс запомнила плохо в мельтешении фигур, звоне клинков, всхлипах, стонах и крови, повисшей в воздухе мелкой капелью, а затем упавшей на ее волосы, одежду и лицо.

– Стоять! – внезапно зычно и громко рыкнул герцог. – Стоять!

Они остановились и отступили. Разом, поднимая щиты и оттаскивая раненых. И человек, пронзенный пестрыми стрелами, тоже остановился. Возле его ног лежал солдат с разорванным горлом, хрипя в агонии и щедро отдавая кровь отполированным плитам пола.

Яс во все глаза смотрела на чудовищное существо с изуродованным лицом и едва узнавала того, кто раньше был Ярелом. Он вперился в нее мертвыми рыбьими глазами, перевел взгляд на герцога и принялся раздеваться.

Грубо, неуклюже, срывая пуговицы с порванной куртки, а затем и вовсе разрывая ее и рубаху, словно бы от нетерпения, а после повернулся к ним спиной, встал на четвереньки, лег, раскинув руки.

Все наблюдали с ужасом. Наконец, командир роты – Яс видела, что он боялся не меньше, – вспомнил о долге, взял у ближайшего солдата глефу и ткнул в тело, сказав дрожащим голосом:

– Вроде мертв.

– Он и был мертв, – сухо откликнулся герцог, шагнув вперед, несмотря на предостережение. – Давно мертв.

Склонившись над Ярелом, правитель хмуро рассматривал спину, затем поманил Яс, но прежде приказал солдатам прижать руки и ноги чудовища, навалиться на них всем весом, чтобы мертвый и не думал больше встать.