На палубе вескийца суетились люди. За четыре месяца на «Шпиле» Лайла ни разу не заходила в чужие воды, никогда не видела вблизи жителей других стран. Рассказов, конечно, слышала немало – для моряков они словно морской воздух и дешевый ром. О темной коже фароанцев, усеянной драгоценными камнями, о могучих вескийцах и их волосах, сверкающих, как гладкий металл.

Но одно дело – слышать, а другое – увидеть своими глазами.

Мир, куда она вступила, был велик, полон правил, которых она не знала, рас, которых она не видела, и языков, на которых она не говорила. Полон магии. Самым трудным оказалось делать вид, будто ты все прекрасно знаешь, видала много раз и ничему не удивляешься. Лайла, прикрывшись маской напускного безразличия, смотрела в оба и схватывала все на лету. Как губка, впитывала слова, обычаи, училась делать вид, будто все это ей не в новинку.

Сапоги Алукарда стучали по дощатому настилу, и она отвела взгляд от заморских кораблей. Капитан остановился рядом с ней и положил руку на плечо. Лайла до сих пор вздрагивала от внезапных прикосновений (вряд ли эта привычка когда-нибудь исчезнет). Однако она не отстранилась.

Алукард был одет, как всегда, щегольски: серебристо-синий плащ, подпоясанный черным кушаком, медно-рыжие волосы сколоты сзади и увенчаны элегантной шляпой. Он, кажется, любил шляпы не меньше, чем она – ножи. Единственной неуместной вещью была сумка на плече.

– Чувствуешь запах, Бард? – спросил он по-арнезийски.

Лайла принюхалась.

– Соли, пота, эля?

– Денег, – просиял он.

Вокруг шумел портовый город. Крыши приземистых зданий тонули в зимнем тумане, а то, что оставалось на виду, не производило сильного впечатления. Ничто здесь не говорило о деньгах. И если на то пошло, вообще ни о чем не говорило. Сейзенрош был городом в высшей степени непримечательным. Так, видимо, и было задумано.

Потому что официально этого города не существовало.

На сухопутных картах его не было. Лайла недавно узнала, что карты бывают двух видов – сухопутные и морские, и они отличаются друг от друга, как один Лондон от другого. Сухопутная карта – вещь обычная, а на морской показано не только море, но и все его тайны, скрытые острова и города, места, от которых надо держаться подальше, и другие, куда надо идти и кого искать, если туда направишься. Морская карта никогда не покидает борт корабля. Ее нельзя продать или обменять: весть об этом непременно дойдет до владельца, и наказание будет суровым; мир тесен, и выгода не стоит риска. Если мореплаватель – или просто человек, который хочет сохранить голову на плечах, – увидит на берегу морскую карту, он должен ее сжечь, пока она не уничтожила его самого.

Поэтому на суше Сейзенрош был тщательно охраняемой тайной, а на море – легендой. Отмеченный на нужных картах (и известный тем, кому надо) просто как Угол, Сейзенрош был единственным местом, где физически соприкасались три империи. Фаро, лежащий к югу и востоку, и северное королевство Веск сталкивались с Арнсом здесь, в этом маленьком непритязательном порту. А потому, объяснил Алукард, Сейзенрош – идеальное место, где можно приобрести иностранные товары, не пересекая границ, и избавиться от того, чего нельзя привезти домой.

– Черный рынок? – спросила Лайла, разглядывая собственную морскую карту «Шпиля» в капитанской каюте.

– Чернее не бывает, – бодро улыбнулся Алукард.

– И что, скажи на милость, мы тут делаем?

– На каждом каперском корабле, – пояснил Алукард, – скапливается два вида товаров: те, которые можно передать короне, и те, которые нельзя. Некоторым вещам по тем или иным причинам в королевстве не место, однако в городе, подобном этому, за них можно выручить круглую сумму.

Лайла с шутливым осуждением покачала головой:

– Да это же противозаконно!

Алукард ответил улыбкой, способной очаровать даже кобру.

– Мы действуем от имени короны, даже если она об этом не знает.

– Даже когда греем на этом руки? – лукаво поддела Лайла.

Алукард напустил на себя обиженный вид.

– Наша служба королевству часто остается незамеченной и потому неоплаченной. Вот и приходится самим искать себе вознаграждение.

– Понятно…

– У нас опасная работа, Бард. – Он прижал к груди руку, унизанную перстнями. – И для тела, и для души.

Сейчас, в порту, на его лице мелькнула та же лукавая улыбка, и Лайла тоже невольно улыбнулась. Их разговор был внезапно прерван грохотом, словно на портовый настил высыпали целый мешок камней. Но нет – это всего лишь высадились на берег остальные моряки с «Ночного шпиля». Неудивительно, что Лайлу считали призраком, – матросы всегда ужасно шумят. Алукард убрал руку с плеча Лайлы и обернулся к своим людям.

– Правила вам известны! – крикнул он. – Можете делать что хотите, но не теряйте честь. Вы же как-никак граждане Арнса, на службе у короны.

В толпе послышались смешки.

– Встречаемся в сумерках в «Нашествии». Надо обсудить одно дело, так что не заглядывайте в рюмку слишком глубоко.

Лайла до сих пор понимала примерно шесть слов из десяти – арнезийский язык текучий, слова сплетаются по-змеиному, – но легко домысливала остальное.

На «Шпиле» остался костяк команды, остальных отпустили. Люди сразу же пошли к ближайшим лавкам и тавернам, но Алукард в одиночку направился в другую сторону, к устью узкой улочки, и вскоре растаял в тумане.

По неписаному правилу, куда бы Алукард ни шел, Лайла следовала за ним. И не важно, приглашал он ее или нет. Она стала его тенью.

– Ты когда-нибудь закрываешь глаза? – спросил он как-то в Элоне, глядя, как внимательно она смотрит по сторонам.

– Смотреть – это самый быстрый способ чему-то научиться. И к тому же помогает остаться в живых.

Алукард раздраженно покачал головой:

– Говоришь на королевском языке, но рассуждаешь при этом, как уличная воровка.

Лайла только улыбнулась. Она и сама когда-то говорила нечто похожее Келлу. Когда еще не знала, что он королевских кровей. И при этом тоже воришка.

Команда разошлась по своим делам, она пошла вдогонку за капитаном. И у нее на глазах Сейзенрош начал меняться. С моря он выглядел как жалкий городишко у обрыва, но на самом деле оказался намного больше. Извилистые улицы уходили далеко в нагромождение скал. Со всех сторон вздымались и опадали волны темного мрамора, унизанные белыми прожилками, они проглатывали одни дома и складывались в другие, открывая тесные переулки и лестницы, только если подойти ближе. Капитан петлял по узким улочкам, среди клочьев морского тумана, и поспевать за ним было нелегко. Лайла пару раз теряла его из виду, но потом снова замечала впереди синий плащ или слышала стук сапог. Иногда навстречу попадались люди, но их лица были скрыты под низко надвинутыми капюшонами.

А потом она свернула за угол, и сырая мгла вмиг развеялась. Впереди переливался, сверкал и источал аромат магии…