Мариэтта сняла маску — открылось лицо человека, который сдерживает смех и вот-вот рассмеется.

— А вот и я, — уверила она. — Просто боялась выйти раньше. Долго пришлось ждать?

Юноша тут же позабыл о всех тревогах, беспокоивших его минуту назад. Она здесь, им повезло — они не разминулись, и он ее дождался! Из его уст вырвалась обычная для влюбленных маленькая, невинная ложь во успокоение любимой:

— Я и не заметил, как пролетели эти часы. Давай, пошли отсюда!

Аликс взял ее за руку, и они прошли под аркой у того крыла Оспедале, что примыкало к церкви, выбирая наикратчайший путь к Калле Каноника. Не прошло и нескольких минут, как он через широкую дверь ввел ее в ярко освещенную кофейню.

Кофейня гостеприимно встретила их теплом, наполненным ароматом кофе. Аликс тут же отдал фонарь подоспевшему мальчику-слуге. Сверкавший позолотой салон в стиле рококо заполняли люди. За всеми столами сидела разношерстная публика, пришедшая повеселиться, многие — в масках и самых фантастических богатых одеяниях в стиле Возрождения. Играл оркестр, музыканты выделялись белыми завитыми и напудренными париками, темно-синими шелковыми сюртуками и короткими, до колен, штанами. Как правило, подобные заведения заполнялись публикой лишь после полуночи — венецианское общество жило особыми представлениями о том, когда — день, а когда — ночь.

Официант препроводил их к одному из немногих свободных столиков. Повсюду раздавался смех, оживленные восклицания. Судя по всему, Аликс уже побывал здесь раньше и предусмотрительно заказал столик. Несколько гостей бросали на вновь прибывших любопытные взгляды — уж не знакомые ли пожаловали, но Мариэтту в такой маскировке узнать было невозможно. Плащ Аликса и накидка Мариэтты тоже мгновенно куда-то исчезли, и как только они сделали заказ, официант бесшумно задернул парчовые портьеры маленького алькова в стене, где стоял их столик, отделив их от остальной части зала.

Ни Аликс, ни Мариэтта не могли и подозревать, что в течение этих нескольких минут, пока они осваивались в непривычной для себя обстановке, за ними в большое зеркало, висевшее на стене, наблюдал человек, стоявший к ним спиной. Он находился в большой компании тех, кто предпочел появиться в одежде стиля Ренессанса: костюм — из сапфирового и изумрудно-зеленого бархата, а маска усыпана драгоценными камнями. Прежде чем закрылись портьеры алькова, в котором сидели Аликс и Мариэтта, стоявшая рядом жена что-то сказала ему. Женщину в маске окружало благоухающее облако изысканных духов, поверх пышного парика сверкал огнями усыпанный жемчугом чепец. Она была чем-то раздосадована и нервно подергивала его за рукав.

— Ты совсем не слушаешь меня, Доменико! На кого ты там уставился? — Анджела Торризи посмотрела в том направлении, куда, устремился взгляд ее мужа, но установить предмет его интереса она не успела.

Он обернулся, на его устах блуждала лениво-безразличная улыбка.

— Показалось, вроде увидел знакомых, но, видно, все же ошибся. Прости, дорогая. Так что ты хотела знать? — обратился он к супруге. — Доменико Торризи не покидала мысль, что только что усевшаяся со своим кавалером за столик в алькове дама с копной рыжеватых волос — молоденькая хористка из Оспедале, которую ему доводилось слушать на нескольких концертах. Позвольте, девушка из Оспедале и здесь? Да нет, быть не может! Но эти изумившие его волосы, рассыпанные по плечам, стоило ей лишь снять капюшон… нет, ошибиться он не мог, хотя и видел ее всего лишь раз, как раз на том вечере, где вышла неприятная стычка с Челано. Позже, в какой-то мужской компании, судачившей о хористках из Оспедале делла Пиета, он услышал впервые это имя: Мариэтта. Некоторые из ее наиболее рьяных почитателей места себе не находили, когда она не появлялась в хоре недели три, как сквозь землю провалившись. Наверное, это произошло из-за болезни. Впрочем, и он не остался равнодушным, как и большинство мужчин, к этой очень красивой девушке: уходя с концерта, он обернулся, решив лишний раз взглянуть на это миловидное личико. Тогда вообще произошло что-то непонятное — Доменико почувствовал, что его будто позвали, настолько сильным оказалось желание встретиться взглядами.

В зеркале отражалось, как в альков направился официант с подносом со стоявшим на нем кофейником, чашками и тарелками со сластями. На секунду портьера приоткрылась, но он не успел увидеть девушку, и любопытство Доменико так и осталось неудовлетворенным. Неужели это та самая девушка? До него не раз доходили слухи, будто бы хористки из Оспедале временами принимают ночных гостей, но одно дело принимать их в своих родных стенах, но оказаться здесь? Доменико Торризи был человеком бывалым, бесчисленные дипломатические вояжи в роли посланника дожа и многолетняя изматывающая вражда с представителями рода Челано научила не упускать из вида ничего, что даже в незначительной степени могло показаться малопонятным или таинственным, и эта постоянная, доведенная до автоматизма готовность и наблюдательность не раз сослужила ему добрую службу, но загадке сегодняшнего вечера, похоже, так и суждено остаться неразгаданной.

Анджела снова обратилась к нему.

— Почему бы нам всем не побыть здесь до утра? Мне что-то не хочется уходить отсюда. — Она всегда недолюбливала холодную погоду и вышла из дома явно вопреки здравому рассудку.

Собравшиеся за столом громко выразили согласие остаться здесь, в тепле, вместо того, чтобы бегать из одного заведения в другое по продуваемым всеми ветрами ночным улицам Венеции. Доменико улыбнулся, но скорее его улыбка адресовалась ему самому, нежели приятелям.

— Прекрасная идея. — Таким образом, у него оставался шанс все же распутать этот клубочек.

Аликс и Мариэтта продолжали сидеть в уютном алькове, сняв маски, они счастливо улыбались друг другу, на их лицах трепетали отблески пламени стоявшей на столе свечи. Стены алькова, расписанные причудливым узором, в котором преобладали райские птицы и цветы, отделяли их от остального мира, никто не мог ворваться сюда, в их тихую гавань, и помешать, и это благостное чувство умиротворенности и изолированности очень располагало к откровенной беседе. Мариэтта рассказывала о своей жизни в школе.

— Оказывается, выйти за ее стены гораздо проще, чем я думала, — победно восклицала она. — Самым трудным оказалось обзавестись этим. — Она показала ему ключ и с юмором в двух словах описала юноше их ночную вылазку. Аликса очень удивила и позабавила решительность обеих девушек. Мариэтта нравилась Аликсу все больше и больше, раскрасневшаяся, возбужденно жестикулировавшая, она сидела в своем скромном платье с единственным украшением — подаренной им белой зимней розой; рыжевато-золотистые волосы поблескивали в свете свечи. Во время Большого турне Аликс раз или два, ну, может, от силы три, переживал легкие, ни к чему не обязывающие романы, но чувства, которые вызывала в нем сидящая девушка, даже отдаленно не напоминали ему то, что уже приходилось переживать.

— Твое везение — мое счастье, — признался он, шутливо дотронувшись до ее чашки кофе своей, будто кубком с вином.

— Моя подруга Элена сыграла здесь очень важную роль, — заметила Мариэтта.