Майк обычно начинает с того, что пытается игнорировать плохое поведение Джастина, чтобы избежать конфронтации. Это никогда не срабатывает. Через несколько минут Майк дает слабину и излагает свое первое требование сердитым тоном, которое Джастин откровенно игнорирует. Майк терпеть не может, когда его игнорируют, но изо всех сил старается сохранить спокойствие. Далее он по очереди пробует повторять и напоминать, потом начинает урезонивать и объяснять. Джастин продолжает его игнорировать.

Тут Майк теряет терпение. Он принимается стыдить и обвинять, кричать и угрожать – но Джастина этот спектакль ничуть не впечатляет. Он «упирается рогом» и вопит в ответ.

Примерно в середине процесса, когда становится слишком уж шумно, вмешивается Шерри и отсылает Джастина в его комнату, чем кладет конец плохому поведению. В остальные разы Майк, расстроенный, уходит. От «танцев» с Майком Джастин получает самое щедрое вознаграждение.

Я вернулся к схеме Майка и обвел кружком все шаги, где он использовал только слова, пометив их как «вербальные стадии». Этот круг занял практически всю его схему. Действенный шаг, который со временем прекращает его «танцы», предпринимает за него Шерри – и лишь в 50 % случаев.

Схема Майка была закончена, поэтому я суммировал все, что она нам показала:

– Джастин изо всех сил противится вашим словам, чтобы определить, насколько далеко он может зайти. Чем сильнее он давит, тем больше вы говорите и тем больше вы сердитесь. Наконец, достигнув критической точки, вы в расстроенных чувствах уходите или ваш «танец» вместо вас заканчивает Шерри.

Он кивнул. Майк осознал свой попустительский «танец» и понял, что его методы мало соответствуют темпераменту и стилю обучения Джастина.

Далее я хотел, чтобы Майк выяснил, откуда растут корни его «танца». Я попросил его описать, как действовали его родители, когда он в детстве плохо себя вел. Пока он рассказывал, я зарисовывал их методы и потом положил эту схему на стол рядом с его собственной.

Эти две диаграммы были одинаковы, с одним бросающимся в глаза различием. Майк заканчивал свои «танцы», сдаваясь и уходя. Родители заканчивали свои шлепками. Во всех остальных отношениях «танцы» Майка были точно такими же шумными, сердитыми и драматичными, как и «танцы» его родителей.

Наиболее трудная часть работы осталась позади. Майк и Шерри осознали свои «танцы» и сценарии, которые унаследовали от своих собственных семей. Они были готовы к изучению новых навыков и к тому, чтобы сойти с «танцпола».

Наилучший способ прекратить эти «танцы» – ясно и четко выразить словами, что вы ждете от сына, и сблизить вербальные и действенные шаги во времени. Я вернулся к начальной схеме Шерри, чтобы проиллюстрировать этот процесс.

– Помните, как Шерри проводила большую часть времени, увязая в наборе неэффективных вербальных сообщений? – спросил я. – Джастин сопротивляется всем этим сигналам, пока Шерри не переходит к действенному шагу. Именно тогда прекращается плохое поведение и начинается послушание. Вы можете полностью избежать любых «танцев», начав с ясного сигнала в точке А и переходя непосредственно к действенному шагу в точке В, без всех недейственных промежуточных стадий. В следующий раз, когда Джастин начнет с утра демонстрировать свое непокорство, просто попросите его закончить свои дела в комнате – и, пока не закончит, не возвращаться. Этот сигнал ясен. Никаких «танцев» и никаких вознаграждений за дурное поведение.

Рис. 5.4. Новая схема Майка и Шерри

Вскоре новая схема Майка и Шерри выглядела как та, что изображена на рис. 5.4. Так же может выглядеть и ваша.

Рик и Линда, родители двоих детей семи и тринадцати лет, исполняли «танец», который мне не скоро суждено забыть. Я впервые уловил некоторые его «па» в приемной, еще до того как они направились в мой кабинет.

– Идем, Лиза, – сказала Линда своей тринадцатилетней дочери, когда я их вызвал, но Лиза продолжала сидеть, плотно сложив руки.

– Вы и идите! – сказала она родителям. – Это вам нужна консультация, а не мне.

– Если бы ты хоть иногда делала то, о чем тебя просят, мы бы вообще сюда не пришли, – сердито бросила в ответ мать.

– Да нет, ты бы нашла другой повод вопить, – возразила Лиза. – У тебя это лучше всего получается!

– Я не собираюсь выслушивать твои дерзости, – заявила Линда.

– Ну да, конечно! А что ты собираешься делать? Запереть меня дома? Похоже, тебя не больно-то волнует, что ты относишься ко мне без уважения! – выпустила ответную стрелу Лиза.

– Я твоя мать! – возразила Линда.

– Не-а, ты – диктатор! – отозвалась Лиза, по-прежнему сидя на стуле.

– Довольно, Лиза, – вмешался Рик. – Идем! Пора идти в кабинет.

Лиза неохотно пошла вслед за родителями к моему кабинету, но не успели они рассесться, как «танец» начался снова.

– Видите, какова она? – пожаловалась Линда, пытаясь перетащить меня на свою сторону.

Прежде чем я успел обозначить свою нейтральную позицию, Лиза выпустила последний дротик:

– Да-а, с тобой рядом находиться – тоже сплошное удовольствие! – ухмыльнулась она.

– Я понимаю, что вы очень рассержены и расстроены, – проговорил я, пытаясь отвлечь внимание от Лизы. – Знаете, я не слишком хорошо разрешаю проблемы, когда бываю в таком состоянии. Давайте сделаем перерыв на пару минут, чтобы успокоиться.

Я дал задание обоим детям: заполнить опросник интересов и хобби, а родителям протянул пару документов на ознакомление.

Сеанс едва начался, а мы уже познакомились с техникой, которую им предстояло использовать очень часто, чтобы прекращать свои «семейные танцы»: ее можно назвать «давай остынем». Когда спокойствие было восстановлено, я спросил Рика, была ли произошедшая недавно ссора похожа на те, которые происходили дома.

– Так происходит все время с тех пор, как шесть недель назад Лиза побывала под домашним арестом, – ответит тот. Рик описал события, которые привели к такой воспитательной мере.

Проблемы начались, когда Лиза пришла домой с отчетной ведомостью по данным на середину семестра. По естествознанию и математике, самым трудным для нее предметам, она набрала низшие баллы (что-то вроде «трех с минусом»). Увидев результаты ведомости, Линда вспылила.

– Тройки в этом доме – неприемлемая оценка!

– У меня еще полтора месяца до конца семестра, – парировала Лиза. – Полно времени, чтобы все исправить.