— Бежим! — рявкнула белая медведица. — Нужно поскорее убираться отсюда!

Бросившись за подругой, Луса снова увидела в небе металлическую птицу, которая, стремительно уменьшаясь, летела вдоль склона холма к горной гряде, тянувшейся вдоль берега океана. Не раздумывая, Луса побежала следом за птицей. Этим утром она потеряла Токло, ради поисков которого когда-то сбежала из Медвежатника, а теперь у нее отняли Уджурака! Впервые за все это время Луса поняла: она привыкла считать себя дикой медведицей и мечтать об одинокой жизни в лесу, но на самом деле никогда всерьез не задумывалась об этом. Теперь она твердо знала — она не хочет жить одна. Не хочет терять друзей. Вот почему сердце у нее разрывалось от боли и страха.

— Быстрее, Каллик! — умоляюще простонала Луса. — Нельзя упустить их из виду!

Не дожидаясь ответа подруги, Луса бросилась бежать через долину, а потом начала карабкаться вверх по склону, не сводя глаз с металлической птицы. Она задыхалась от бега, грудь разрывалась от боли, но Луса заставляла себя бежать, рывками поднимаясь по крутому склону.

— Луса, остановись! — крикнула сзади Каллик. — Это бесполезно!

Мышцы надрывались от боли, ободранные о камни лапы горели огнем, но Луса упрямо взбиралась вверх, пока не добралась до вершины. Металлическая птица все еще была впереди. Сбежав вниз по склону, Луса промчалась по узкой долине и снова начала взбираться на каменистую гору, огибая кусты и торчащие из земли камни. За спиной она слышала топот и частое дыхание Каллик.

Остановившись, чтобы перевести дух, Луса увидела, что металлическая птица стремительно уменьшается в небе, улетая туда, где ее было уже не догнать.

— Нет! — сипло выкрикнула Луса.

Она взобралась еще выше, промчалась через рощицу низких корявых деревьев и выбежала на гладкую площадку, лежавшую возле самой вершины. Металлическая птица уже превратилась в едва различимую точку в небе.

— Они улетели! — завыла Луса, падая на землю. — Мы потеряли Уджурака! Ах, Каллик, этого не может быть! Так не должно было закончиться!

Каллик бросилась на землю рядом с ней, ее грудь тяжело вздымалась от быстрого бега. Она была слишком измучена, чтобы говорить, но в ее глазах застыло отчаяние.

«У меня ничего не получилось! — с горечью подумала Луса. Ей хотелось плакать и кататься по земле от боли. — Еще вчера нас было четверо. Сегодня осталось только двое!»

А Уджурак в это время лежал на какой-то постели в брюхе у металлической птицы. Его чуть не вырвало, когда птица поднялась в воздух. Он попытался снова позвать Лусу, но горло так болело, что он едва смог выдавить из себя тоненький писк.

«Что теперь будет с Лусой и Каллик? Вдруг плосколицые из деревни причинят им зло? И где Токло?»

Уджурак попробовал сесть, чтобы посмотреть в окно, но у него так кружилась голова, что он снова повалился навзничь. Горло горело огнем, а кожа зудела так, словно по нему ползали полчища муравьев.

Чья-то рука обняла его за плечи, приподнимая вверх, и Уджурак увидел рядом с собой Сенатора.

Что сейчас будет? Неужели он будет кричать на него, как на жителей деревни?

Но когда Сенатор заговорил, голос его звучал спокойно и ласково.

— Не трусь, сынок. С тобой все будет хорошо. Вот, выпей-ка.

Он поднес бутылку с водой к губам Уджурака. Тот с жадностью принялся глотать прохладную жидкость, чувствуя, как постепенно угасает пожар в горле.

Теперь, когда он сидел, привалившись к плечу Сенатора, ему был виден край окна, но в нем не было ничего, кроме неба и облаков. Луса и Каллик остались далеко позади, в деревне.

— Ложись, сынок, — сказал Сенатор, когда Уджурак закончил пить. Он бережно положил Уджурака на кресла, подоткнул вокруг него одеяло и поправил маленькую подушечку под головой. — Вот так. Выше нос!

Металлическая птица то и дело ныряла в воздухе, так что живот у Уджурака подскакивал куда-то к горлу, и подступала тошнота. Уджурак стиснул в кулаке трех медведей, которых дал ему Тиинчу. Края резных фигурок больно впились в его слабые пальцы. «Я медведь! — подумал он, пытаясь побороть нахлынувшую панику. — Медведи не летают… Не летают… Как же теперь мои друзья найдут меня?»

Раньше, когда он превращался в орла или гуся, Уджурак всегда чувствовал сильный зов, влекущий его обратно, даже тогда, когда он забывал, зачем это нужно. Но как он сможет вернуться, если его уносят в брюхе металлической птицы?

Но ему все-таки удалось подавить свой страх. Рано или поздно металлическая птица сядет на землю, она просто не может не приземлиться! Нужно все время оставаться начеку, чтобы сбежать при первой же возможности.

Оглядевшись по сторонам, Уджурак понял, что двое других плосколицых, приехавших в деревню вместе с Сенатором, сидят позади них. Еще двое плосколицых сидели впереди. Они все были закутаны в мешковатые шкуры ярких цветов, а на головах у них были надеты какие-то твердые черные штуковины. Время от времени эти двое протягивали вперед передние лапы и тыкали ими в черную доску перед собой, вытягивая или вдавливая внутрь какие-то блестящие шишки и палки, над которыми горели и мигали разноцветные огоньки.

— Постарайся уснуть, — сказал Сенатор.

Уджурак слышал низкое рычание, доносившееся из брюха птицы и ритмичное биение ее крыльев. Он уже летал раньше, когда был чайкой, орлом и гусем, но сейчас ощущение полета было совершенно иным. Он не чувствовал никакого ветра вокруг и не делал никаких движений, он не скользил и не парил, не искал воздушные потоки, которые должны были поддерживать его и нести над землей.

Нет, вокруг него все было спокойно. Уджурак попробовал представить металлическую птицу, летящую высоко-высоко в небе, над горами или даже через море. Он чувствовал, что эта птица сродни огнезверю, то есть, не совсем живая, но никогда раньше ему не доводилось видеть огнезверей, взлетавших с Черных троп высоко в воздух.

Куда несет его металлическая птица?

Сенатор наклонился вперед, к двум плосколицым, сидевшим перед мигающими огоньками.

— Сообщите в больницу, что мы уже летим.

Один из плосколицых обернулся и с улыбкой поднял руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Потом он заговорил, но так тихо, что Уджурак не разобрал слов. Внезапно ему ответил другой голос, звучавший откуда-то издалека и постоянно прерываемый треском.

Уджурак подался вперед, чтобы разглядеть, откуда доносится голос, однако впереди никто не прятался. Голос раздавался словно из ниоткуда, но никому из плосколицых это не казалось странным.

Сенатор с улыбкой посмотрел на него.

— Как тебя зовут, малыш? — спросил он.