— Я и буду помогать ему пару дней в неделю. Сама понимаешь, бухгалтерская отчетность.

— Но ведь это не твое дело! Ты рисуешь эскизы! И терпеть не можешь математику, — напоминаю я. — Ты всегда просила меня помочь со счетами, потому что сама никак не могла распределить расходы.

— Знаю, знаю. — Рут разглядывает свое платье в зеркале.

— О, Рут. Разве ты не понимаешь, что это значит? Твоя жизнь меняется.

— Значит, так надо, Лючия.

— Но так не должно быть! Мне так жаль, что мы вынуждены отказываться от наших устремлений. На что мы меняем свои мечты! Ты и я, обе мы — та самая Энн Брюстер, девушка без имени, для которой работа — это возможность скоротать время до замужества. Потом мы уйдем, и нам на смену придут девушки моложе, с такими же желаниями. Вскоре и им придет время выходить замуж, и тогда и они без сожаления отринут все свои устремления. И так до бесконечности! Никто никогда не остается и не становится тем, кем хотел стать! Невероятно, что ты, как и все остальные люди, не понимаешь этого. Рут, когда мы выходим замуж, мы теряем все.

— Ты огорчаешь меня, — тихо говорит Рут.

— Хорошо! Выходи замуж! Разве ты не сердита на мир за то, что он так мало внимания уделяет твоему таланту? Ты собираешься помогать Харви с его бухгалтерскими книгами, хотя это работа, которую может выполнять любой мало-мальски грамотный человек. Но ведь ты оставляешь дело, которое никто другой не в состоянии сделать так, как ты. Вспомни все вечера, которые мы проработали сверхурочно, не из-за денег, а потому что наш магазин лучший в городе, лучше, чем «Бонуит», «Сакс», «Лорд энд Тейлор».[26]Мы не просто шили. Мы мечтали стать следующими Клер Маккарделл! Только вспомни, Рут!

— Ну что я могу сказать. Ты просишь меня сделать выбор.

— Да! — выкрикиваю я.

У Рут такое выражение лица, как будто она сейчас расплачется. Нет на свете зрелища печальней, чем невеста в слезах. Я делаю глубокий вдох:

— В этом вся наша жизнь. Если ты сейчас не сделаешь этот выбор, то поверь мне, за тебя его сделает мать Харви, когда ты станешь его женой. Тебе этого хочется? Ты намерена отказаться от всего, ради чего ты трудилась, и только для того, чтобы не расстраивать его семью?

— Знаешь, я не могу не выходить за Харви. Я люблю его.

— Я и не прошу тебя об этом. Больше всего мне хочется, чтобы ты разобралась в своих чувствах. Тебя когда-нибудь интересовал вопрос, почему ты так легко решилась отказаться от своей мечты?

Я помогаю Рут снять платье и осторожно надеваю его на манекен. Она не отвечает на мой вопрос, да и надо ли? Это только расстроило бы ее еще больше.

Я накрываю платье подкладочной тканью, аккуратно подсовывая ее под подол, чтобы наряд не запылился. Рут раскладывает по местам инструменты, потом я опускаю шторы и выключаю свет. Эскалаторы уже остановили, поэтому мы спускаемся по ним пешком и направляемся к служебному входу на первом этаже.

— Прости меня, Рут.

— Все хорошо.

— Нет, не хорошо. У меня нет никакого права навязывать тебе свое мнение.

— Ты и не навязываешь. Все, что ты сказала, — чистой воды правда. Мне есть над чем задуматься.

Рут открывает дверь. Сильный порыв ветра со стуком захлопывает ее обратно. Рут открывает ее снова и пропускает меня вперед. Потом выходит сама, запирает дверь и дергает ее, проверяя, хорошо ли она закрыта. Начинается снег. Я лезу в карман за перчатками. Рут повязывает на шею шарф.

— Прости, что разочаровала тебя, Лючия.

— Ты никогда не разочаровывала меня. Я просто за тебя переживаю.

Рут смотрит в направлении Мэдисон-авеню.

— Очень тяжело сделать всех вокруг счастливыми, но я уверена, что должен быть какой-то способ. Мне придется разыскать его.

— У тебя получится.

Как я могу сказать моей лучшей подруге, что нет способа сделать счастливыми абсолютно всех? Я знаю это по собственному опыту, из-за того случая с семьей Де Мартино. Я очень расстроена, потому что заставила подругу переживать. Я не могу попрощаться с ней вот так.

— Спасибо тебе, Рут.

— За что?

— Ну, хотя бы за то, что хотела создать вместе со мной ателье.

— Очень хотела.

— Знаю, — улыбаюсь ей я и поворачиваю в сторону Пятой авеню.

— Береги себя, — кричит мне вслед Рут, заворачивая в противоположную сторону, и идет к автобусной остановке.

— Хорошо, — отвечаю я и смотрю на Пятую авеню.

Автобуса нигде не видно. Ветер слишком холодный, чтобы стоять на остановке и ждать, поэтому я решаю до следующей остановки пройтись пешком. Все же идти лучше, чем стоять.

Туман скрывает крыши высотных домов, а свет с нижних этажей такой мрачный в плотном мареве, заполнившем город, словно мы в каком-то потустороннем, призрачном мире.

Я натягиваю на уши свою бархатистую шляпу с широкими полями и завязываю ленты под подбородком, засовываю руки поглубже в карманы и быстро иду в сторону дома.

Интересно, что со мной будет дальше. Рут так мила, что предлагает мне открыть ателье вместе с ней, но это просто мечты. Как только она выйдет замуж, она проработает еще какое-то время, а потом они с Харви родят ребенка, и ей придется уволиться, чтобы воспитывать малыша. Наверное, я и сама могла бы открыть ателье. Но как? Я не знаю, как это делается; я просто швея. Наверное, мне кажется, что деловой мир принадлежит мужчинам, потому что я выросла среди братьев. В этом мире есть и женщины, например Эдит Хед из Голливуда. Я читала в журнале «Фото скрин», что у мисс Хед есть муж, но нет детей. Материнство — трудное дело, не менее трудна и беременность. Чем ближе день, когда Розмари должна родить, я замечаю, как тяжело ей заниматься привычными делами и какой она становится раздраженной. Роберто почти не отходит от нее, но чем он ей может помочь. Уверена, в глубине души он радуется, что ему самому не приходится вынашивать ребенка. Иногда мне кажется, что женщине достаются все трудности жизни.

Из всех моих знакомых единственный человек, чьему образу жизни я по-хорошему завидую, — это Делмарр. В свободное от работы время он развлекается в городе. Встречается с интересными женщинами, одни из них умницы, другие красавицы, в некоторых сочетаются оба качества, и он воспринимает себя в этом мире как гостя на званом вечере. Он рассказывает нам удивительные истории о светском обществе: вечера, рестораны, мошенники и художники — его жизнь насыщена событиями, иной раз он сам не верит в собственную удачливость. Поразительно, получать от жизни все и не перестать ей удивляться.

Я пересекаю парк Мэдисон-сквер и продолжаю идти по Пятой авеню. Кажется, стало еще холоднее, снежная крупа больно сечет по лицу. Я решаю поймать машину. Мимо меня проносятся только грузовики и легковушки, но нет ни одного такси. Все они заняты, потому что люди испугались приближения снежной бури. Я уже почти отчаялась, как вдруг рядом со мной останавливается автомобиль.