— Не могу дождаться, — сказала она.

— Он понравится тебе куда больше, чем Декс, — сказала я, подмигивая Маркусу. — Знаю, что понравится.

— Декс? — Мама хихикнула. — А кто такой Декс?

Я улыбнулась и повесила трубку.

— Что это за безумная идея? — спросил Маркус.

— Забыла тебе сказать, — весело ответила я. — У нас два билета в Индиану.

Он швырнул кусок пиццы обратно в коробку и сказал:

— Я не собираюсь ехать в Индиану на этой неделе.

— Но я ведь спросила, есть ли у тебя планы на выходные. Помнишь? Ты сказал, что нет.

— Ты спросила насчет пятницы и вечера субботы. А в субботу после обеда у меня гольф.

— С кем? С Дексом?

Маркус закатил глаза.

— Если помнишь, у меня есть и другие друзья в этом городе.

Да, и их очень немного, подумала я. Еще одна проблема в наших отношениях. Когда я жила с Дексом, мы всегда собирались большой компанией. А с Маркусом мы проводили почти все время наедине и дома. Понятно, что надо было просто организовать какую-то вечеринку, но я все еще не была готова выставить своего нового парня на суд взыскательной публики. Во всяком случае, сначала его нужно приодеть.

Маркус продолжал:

— Дарси, нельзя же было покупать билеты, не предупредив меня.

— Брось, Маркус. Это действительно важно. Ну, забей один раз на свой гольф, — сказала я. Он сам так частенько говорил.

Маркус потряс головой.

Я улыбнулась и произнесла самым нежным голосом:

— Тебе нужно увидеть своих будущих родственников. Нам просто необходимо им показаться.

Он устало вздохнул и сказал:

— На будущее — пожалуйста, не втягивай меня в такие истории, не спросив. На этот раз — так и быть.

«Как будто у тебя есть выбор», — подумала я.

Впервые за всю свою жизнь, в которой было много мужчин, я могла бы сказать, что родители действительно старались хорошо принять парня, которого я к ним привела. В прошлом их основными эмоциями были осуждение и неодобрение. Мой папа немедленно превращался в сыщика, неумолимого блюстителя комендантского часа, хранителя моей непорочности. Конечно, это был просто родительский инстинкт, но мне всегда казалось, что папа чересчур работает на публику. А мама любила этот заведенный порядок, поскольку ей, кстати, всегда было, что вспомнить потом.

— А ты видела, как отец ходил по пятам за Блэйном? — спрашивала она наутро после свидания.

Я думаю, мама вспоминала свою юность. Она была первой красоткой в родном захолустном городишке где-то на Западе, и мой дедушка гонял всех ее ухажеров.

В то время как папа не скрывал своей неприязни перед лицом гостя, мама начинала язвить только в узком семейном кругу. В присутствии моего кавалера она просто соловьем заливалась. Из-за этого, в частности, мне приходилось выбирать парней, которые не уступали мне по красоте. Они должны были быть просто сногсшибательны. И элегантны (хотя на это мама способна была посмотреть сквозь пальцы, если у парня водились деньги). И воспитаны. Никаких странностей. Настоящий парад талантов под названием «Удиви соседей». Декс был именно таким. Он проходил по всем пунктам.

Маркус был очень далек от совершенства, но у него имелось одно несомненное преимущество: мои родители просто вынуждены его принять. А какой у них выбор? Признать, что их дочь осталась одинокой в тридцать лет? Эта мысль наверняка заставляла трепетать их обоих. По крайней мере маму, а потом, соответственно, и папу. Маме нравилось, что у меня отличная работа и я хорошо зарабатываю, но она ясно давала понять, что, по ее мнению, мне пора выйти замуж, родить ребенка и начать жить в свое удовольствие. Она и слышать ничего не хотела, если я пыталась возражать. По ее мнению, никакая работа не может доставлять столько удовольствия, как массаж, хождение по магазинам и ужины в ресторане.

В пятницу мы с Маркусом полетели в Индианаполис знакомиться с родителями. Папа ждал нас у багажного терминала, он сиял. Выглядел он, как всегда, великолепно. Темная шевелюра без малейшего намека на лысину, спортивный свитер защитного цвета, мокасины с кисточками. А ослепительная улыбка явно делает честь городскому дантисту.

— Папа! — крикнула я.

— Привет, малышка! — забасил он, широко расставив руки, чтобы обнять меня. Я почувство вала запах его одеколона — видимо, он побрился прямо перед тем, как ехать в аэропорт.

— Рада тебя видеть, — сказала я голосом маленькой девочки, чуть ли не картавя.

— Я тоже, конфетка. По-другому мы с отцом не общаемся. Когда мы остаемся хотя бы ненадолго одни, то замолкаем и чувствуем себя неловко. Но на глазах у зрителей мы охотно играем свои роли, в которых чувствуем себя очень комфортно, по крайней мере, внешне. Я не понимала этого, пока не понаблюдала за Рейчел и ее отцом. Они разговаривают как настоящие друзья. На равных.

Папа меня отпустил, и я обернулась к Маркусу, который переминался с ноги на ногу и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Папа, это Маркус.

Папа расправил плечи, шагнул вперед и крепко пожал ему руку.

— Привет, Маркус. Я Хью Рон. Добро пожаловать в Индианаполис. Приятно познакомиться, — произнес он бодрым врачебным тоном.

Маркус кивнул и буркнул, что ему тоже приятно. Я посмотрела на него, расширив глаза и как бы говоря: «Это все, на что ты способен?» Неужели он пропустил мимо ушей все, что я твердила ему во время полета, — все мои бесконечные тирады о том, что у родителей бзик насчет первого впечатления? Любимая поговорка отца — «по одежке встречают». И Маркуса я предупреждала.

Я подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но вместо этого он перевел взгляд на ленту конвейера.

— Это твой? — спросил он.

— Да, — пропищала я, увидев свой саквояж. — Достань его, пожалуйста.

Маркус наклонился и подхватил чемодан.

— Ч-ч-черт! — выругался он вполголоса. Уже в четвертый раз с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк.

— Дай-ка мне, Маркус, — сказал отец, потянувшись к моим вещам.

Маркус пожал плечами:

— Если вы настаиваете…

Я поморщилась. Он ведь мог хотя бы возразить.

— Идем, папа. У Маркуса все с собой, — сказала я, посмотрев на его ужасную, горохового цвета сумку с потертым ремнем и с каким-то старомодным логотипом сбоку. Папа прихватил и ее.

— Ну, все, поехали! — прогремел он, энергично потирая руки.

Когда мы разыскали на парковке его «БМВ», он сообщил, что получил по пути сюда предупредительный талон за превышение скорости.

— Хотя превысил всего на семь миль.

— Правда? — спросила я.

— Клянусь. Всего семь миль. Знаешь, Маркус, копы у нас просто звери.