и вошёл внутрь, чуть пригнувшись. Когда дверца захлопнулась, молодой прошипел:

— Ты что творишь?

— Жизнь нам спас, вот что. — Буркнул старший и привалился спиной к стене.

***

Город кажется мертвым, дома смотрят на улицу темными окнами, единственные звуки — стук подошв по камням и дождя по крышам. Я двинулся к постоялому двору, пустота в груди разрослась, обернувшись тяжелой медузой, оплела голову липкими щупальцами, сдавила сознание.

Тело — неповоротливая мясная колода, терзаемая болью. Вся сила испарилась в момент, когда остановилось сердце Крисси. Да, я желал ей смерти, за предательство в Безымянном Городе и гибель жителей королевства. Но только пронзив сердце, осознал — я не хотел убивать её. Впервые в жизни я убил виновного не испытав удовлетворения от свершившейся справедливости.

Ногти погрузились в ладонь, закапала кровь, а костяшки побелели. Я поднял кулаки к груди, рванул вниз, забивая рвущийся вопль, запрокинул лицо к угольно чёрному небу. Морось осела на щеках, собралась в крупные капли и споро побежала к подбородку.

***

Постоялый двор встретил горячим воздухом, переполненным ароматами жаренного мяса и каши. Девушка кухарка пискнула, накрыла рот ладошкой и юркнула в кухню. Там загремело, в зал выбежал дюжий мужик в запачканном маслом и кровью переднике. В волосатой, похожей на медвежью, лапе сжимает тесак для рубки мяса. Цепко оглядел меня и прогудел:

— Чего тебе приблуда?

— Вина, мяса и подмыться. — спокойно отчеканил я.

Под пристальным взглядом достал из кармана трофейный кошель, набитый серебром под завязку. Мужик хмыкнул, развернувшись, гаркнул на кухарок и кивнул на столик в углу.

— Садись там. Одежда тебе нужна? В смысле новая.

— Пригодится.

— Врач?

Я покачал головой и двинулся к столику. Мужик уважительно хмыкнул и на кухне вовсю начала греметь посуда. Через десяток минут на столе выросла глубокая тарелка с ломтями жареного мяса, плавающими в густой овощной похлебке, каменный кубок вина и надломленная краюха ржаного хлеба. Я принялся методично поглощать, совершенно не чувствуя вкуса. Есть совсем не хочется, куски застревают в глотке, проталкиваются щедрыми глотками вина.

Я должен быть сыт, голодный и истощенный не смогу спасти Кристу и мальчишку. Вот только где их искать?

Уголок губ дернулся вверх. «Искать», враг сам скажет где, даже дорожку укажет.

Я им нужен.

Вот зачем — до конца не ясно. Но проклятое божество замешано самым очевидным образом. Только зачем Альянсу и Империи возвращение безумного бога?

Усилием воли отшвырнул месиво мыслей за грань сознания. Плевать. Моя цель проста: спасти девочку. Любой вздумавший встать на пути — умрёт.

Да, всё верно, автору очень нужны деньги. Потому что, последняя тысяча уйдет на оплату интернета и связи.

Если вам по нраву моё творчество и вы ждете продолжения серийных работ — поддержите канал и автора рублем. Вам плюсик в карму, а мне средства к существования.

Огромное спасибо всем поддержавшим.

Карта Яндекс.Денег: 5106 2180 3049 7945

Карта Сбербанка: 5336 6901 6545 6536

Глава 35

Криста очнулась от острой вони, вонзившейся в мозг, встрепенулась и, застонав, открыла глаза. Лежит на куче соломы в углу каменной камеры, отгороженной от коридора толстыми прутьями. Голова гудит, как чугунный колокол, горло изнутри сжато шипастым ошейником кашля.

Сыро, промозгло и пахнет плесенью. Кусочек коридора, видимый из камеры, освещен неверным светом, стены и пол влажно блестят. Криста с трудом села, подгребая солому под ноги и потирая плечи, застонала... Желудок подло подскочил к горлу, девочку переломило пополам от спазма. Будто злая сила ухватила за кишки и дернула наружу через рот.

Нож, конечно, отобрали, как и большую часть одежды, оставив только штаны и растянутую кофту. Криста подвигала пальцами ног, присмотрелась к ногтям, носик сморщился. Ноготь большого пальца черный у основания от синяка, а мизинец — скрюченный уродец...

Девочка мотнула головой и нервно хихикнула:

— Боги, о чем я думаю?

Собственный голос показался чужим и взрослым, осипший, предвещающий скорый кашель. Звук выскочил из камеры, заметался меж стен и вскоре, ослабев, затерялся в дальнем конце коридора. Криста сгребла хворост в подобие гнезда, уселась, скрестив ноги и сунув ладони в подмышки. Понемногу в тело начало возвращаться тепло, а боль ослабла, но появился голод.

Внутри живота поселился здоровенный крыс, злобно рычащий и вгрызающийся в рёбра при каждом движении. Последний раз ела вечером перед похищением, кажется, это было так давно... Бурчание в животе намекнуло, что этого вообще не было, еды вообще никогда не было. Особенно не было той вкусной мясной похлебки и самодельных лепешек...

Криста чуть сгорбилась, заставляя крысу голода умолкнуть. Помогло лишь отчасти.

Странно, страха нет. Холод, боль в горле и слабость есть, а липкого ужаса за собственную жизнь — нет. С потолка на макушку упала капля ледяной воды, пробежала до затылка, пока не окончательно не затерялась в волосах. Криста прикрыла глаза.

Можно надкусить палец или ладонь, и кровавым лезвием попробовать рассечь решетку. А может, дождаться, пока похитители сами придут, укусить щеку, и как только дверь откроется — убить кровавыми дротиками?

Холодный, рассудительный голос Зима развеял мысли:

— А что дальше? Ты не знаешь где ты и какая цель у похитителей.

— Просто буду действовать, как ты — убью всех!

— Я — плохой пример для подражания. Да и ты обескровлена. Свалишься сразу, а врагов может быть куда больше, чем пара рыл.

Криста насупилась и усилием мысли прогнала внутренний голос. Минуту поразмыслив, с сожалением признала правоту. Раны на запястьях успели затянуться розовой кожицей, но сил хватит на пару быстрых шагов — не больше.

— Придется ждать.

— Хороший выбор, девочка. — Прошептал внутренний голос. — Ты в засаде, атакуй сразу, как наберешься сил или почувствуешь необходимость.

Криста вдохнула до треска ребер и боли в легких, медленно выдохнула через нос. Повторила три раза и закрыла глаза, обернувшись в слух. На краю сознания ерзает мысль: найди нож Зима, будет обидно его потерять.

***

Я опустился на корточки посреди помещения, коснулся рисунка на досках: широкий круг с внесенными причудливыми символами по краю. Краска еще влажная, с одного края рисунок нарушен. Дальше доски пола вдавлены, будто с потолка уронили котел, одна треснула. Вздохнув, подошел к