— Здорово! Ценю твое внимание, — обрадовался Люк. На прощание он обнял меня (слишком уж неуклюже из-за висящего на нем рекламного щита).

— Передавай от меня привет дяде Джексону, — уже на ходу бросила я. Джексон обосновался в Вирджинии. С тех пор как я начала работать в «Грант Букс», мы говорили с ним несколько раз, но я была настолько занята, что не было времени ответить на его недавний звонок.

Люк пообещал.

Затем я спринтерски преодолела весь квартал до самого издательства.

* * *

— Что точно следует добавить нашему дому, — щебетала моя мама, пока я прижимала телефон плечом к уху, чтобы освободить обе руки для просеивания содержимого своего ящика, — так это побольше лимонно-желтого, темно-лилового с добавлением темно-розового, потом цвета морской волны, густого аметиста и цвета раскрывшейся фуксии, больше…

Громкий стук от упавшего на мой рабочий стол телефона. Но мама продолжала извлекать все новые и новые цвета из своей палитры, очевидно, не придав значения громкому звуку от удара (когда она чем-то увлечена, ее обыкновенно высокий уровень восприятия резко падает).

Мамуля задумала произвести некоторый ремонт в доме. У нас оставалось еще несколько месяцев до ежегодной встречи по поводу памяти моего папы, но мама уже заранее глубоко погрузилась в работы по приведению дома в надлежащий вид. Такие встречи действительно много значили для нее, впрочем, как и для меня, и я знала, что она хотела все довести до совершенства.

Эта традиция возникла пять лет назад. В январе, в самую ближайшую ко дню рождения моего отца субботу, мы открываем двери нашего дома для друзей, родственников, членов литературного общества, всех жителей города, в общем, всех, кто испытывает желание зайти к нам, посидеть за столом, почитать свои любимые стихи. В прошлом году мы даже сумели собрать пожертвования, достаточные, чтобы учредить университетскую стипендию имени Чарльза Трумана. То, что начиналось примерно с дюжины близких знакомых и родственников, собравшихся в нашей гостиной, стремительно перерастало в популярное событие для всего университетского городка. И вот мама уже ожидала в доме до двухсот человек.

— Клэр, как ты думаешь, кухня смотрелась бы лучше в зеленом или в красном, томатном? — поинтересовалась она моим мнением.

— Мамочка, давай лучше зеленый. А от меня какая помощь требуется? Мне связаться с поставщиками провизии и составить меню? Или обратиться к «Огням прерии», узнать, не могут ли они опять пожертвовать нам книги для лотереи?

«Огнями прерии» назывался независимый книжный магазин в городе. Отец каждый год приводил меня туда в день моего рождения, там был один из лучших разделов детской литературы в штате, и мы с ним выбирали пять новых книг. Этот магазин всегда проявлял щедрость в связи с организацией Дня поэзии моего отца.

— Это было бы замечательно, милая, но ты уверена, что у тебя найдется время? — заволновалась мама. — Ты же только что перешла на новую работу. Почему бы тебе не доверить все мне в этом году?

Как ни противно было признаваться себе, но в маминых словах был резон. Я работала в «Грант Букс» только месяц, но мой список «дел к исполнению» нарастал в ужасающем темпе. Только на прошлой неделе мне поручили взяться за пять новых проектов, унаследованных от редактора, который, согласно словам Вивиан, «оказался неотесанным и не соответствовал ее требованиям». Я не была уверена относительно точности диагноза Вивиан, но в любом случае новые названия попали ко мне на стол.

Однако для меня было крайне важно внести свой вклад в организацию папиного дня. В конце концов, отец всегда выкраивал время, чтобы помочь мне с уроками, посмотреть мои репетиции по танцам, или футбольные матчи, или даже рассказать мне на ночь сказку. Я была просто обязана выкроить время.

— Ладно, детка, — скрепя сердце согласилась мама, — но ты предупреди меня, если окажешься слишком занята.

— Договорились. — Я погладила заурчавший от голода живот. Мой «Аутлук» уведомил меня о новом письме, и я с первого взгляда догадалась, от кого оно: e-mail отличалось фирменным стилем Вивиан. Шестнадцатый размер шрифта создавал необъяснимый эффект: каждое электронное послание воспринималось не иначе, как ор. — Мамочка, можно я перезвоню тебе позже или завтра? Я еще ничего не ела, и я…

— Ты еще не ходила на ланч? Клэр, родная, но уже почти четыре! Я знаю, ты очень загружена, но, милая, пожалуйста, не забывай следить за своим здоровьем.

— Я знаю, мамочка, постараюсь.

— Би говорит, ты сильно похудела!

Бр-р. Терпеть не могу, когда Би жалуется моей маме.

— Мамочка, со мной все в порядке… я только приспосабливаюсь к новому темпу.

— И Би сказала мне, что всю эту неделю ты приходила домой далеко за полночь.

Беатрис постоянно перезванивалась с моей мамой. По правде сказать, с тех пор как я устроилась на работу в «Грант», они говорили друг с другом, вероятно, даже больше, чем каждая из них по отдельности со мной. Мне нравилось, что они так сблизились, вот только Би проговаривалась ей о подробностях моей жизни, которые заставляли маму терять сон.

— Делов-то, мамочка. Я всего лишь пытаюсь приспособиться к новому темпу, ничего больше.

— Ладно-ладно. Только не позволяй этой женщине… Вивиан… третировать тебя. Би рассказывает…

— Мамочка, меня никто не третирует, — перебила я. — Она формирует меня! Это великолепная возможность! Такой шанс выпадает раз в жизни. Не пойму, почему я, похоже, единственная, кто это ценит…

— Ладно. Прости меня, — стала извиняться мама, подавив легкий вздох.

— Я позвоню тебе позже на этой неделе, мамочка. Люблю, целую.

Было неловко резко обрывать разговор, но меня так мучил голод, что перед глазами уже пошли круги. Я быстро проверила e-mail от Вивиан. Ничего, что не могло бы подождать минут десять, — и схватила свой кошелек. «Хевнбургер», райская булочка с начинкой — удачное название для закусочной через дорогу — уже звала меня.

К несчастью, дверь в мой кабинет распахнулась прежде, чем я смогла удрать.

— При-ве-т, какое великолепие, сама сексапильность, етить твою… — заполнив боевым кличем всю комнату, «единственная и неповторимая», Кэндэйс Мастерс, качаясь на своих десятисантиметровых шпильках, возникла в моем кабинете.

Кэндэйс, одна из добавленных мне авторов, из числа бывших супермоделей мирового уровня эпохи восьмидесятых. Она постоянно торчала на вечеринках во всех популярных местах от «Студии 54» до «Бунгало 8». При выборе объекта встреч с противоположным полом твердо придерживалась строгого принципа отбора («только миллиардеры»), боролась с зависимостью от всех мыслимых и немыслимых субстанций на планете, шла под нож пластического хирурга такое количество раз, что и сама не сумела бы сосчитать, неоднократно выходила замуж, родила нескольких детей и между делом качала из скважины бестселлеры, живописующие все это вместе взятое. Она по-прежнему производила сильное впечатление, хотя после регулярного участия в «Докторе 90210» в качестве пациентки, начала понемногу смахивать на экспонат Музея восковых фигур мадам Тюссо. А ее пылкость и поразительная живость, по правде говоря, вызывали подозрение, что она исключила еще не всю химию из своего рациона.