Среди первых магистров, или великих прецепторов, Англии, чьи имена сохранились в истории, наиболее именитым был Ричард де Гастингс, который возглавлял орден в этой стране во время восшествия на престол короля Генриха II в 1154 году и выступал как доверенное лицо короля в различных важных переговорах. В 1160 году он сильно оскорбил короля Франции Людовика VII. Принцесса Маргарита, дочь французского монарха, была помолвлена с принцем Генрихом, сыном Генриха II, короля Англии. В мирном договоре между двумя монархами указывалось, что Гизор и другие владения, часть приданого принцессы, должны быть переданы тамплиерам, дабы после свадьбы они отошли королю Генриху.

Король Англии заставил пятилетнего принца и двухлетнюю принцессу обвенчаться в присутствии Ричарда де Гастингса и двух других рыцарей-тамплиеров, которые немедленно после завершения церемонии предоставили крепости в распоряжение Генриха. Король Франции был весьма возмущен подобным поступком, и некоторые историки обвиняют тамплиеров в предательстве, но по договору, копия которого была опубликована лордом Литтлтоном[128], закон не был нарушен, а значит, их поступок нельзя назвать бесчестным.

Ричард де Гастингс также был другом и доверенным лицом Томаса Бекета, который до рукоположения в сан архиепископа Кентерберийского был советником короля и наставником его наследника. В 1166 году в присутствии большого количества знати и духовенства король Генрих обнародовал так называемые Кларедонские конституции, которые довольно сильно ограничивали привилегии церкви. Бекет, не согласный с некоторыми статьями конституций, в знак протеста покинул зал совета и отправился для беседы к Ричарду де Гастингсу, который пал перед ниц и со слезами умолял его признать знаменитую Кларедонскую ассизу[129].

Преемником Ричарда де Гастингса стал Ричард Мэлбинч, который утвердил мирный договор и соглашение, которое было заключено между его предшественником и настоятелем Киркстеда[130]. Следующим магистром Храма стал Жоффруа Фиц-Стефен. На период его магистерства пришелся визит патриарха Ираклия, который освятил церковь в Новом Темпле. Он называл себя «Министром[131] воинства Темпла в Англии»[132].

Как свидетельство того глубокого уважения, которым пользовались тамплиеры, и дарованной им привилегии неприкосновенности, лондонский Темпл стал «сокровищницей». Богатства короля, знати, епископов и богатых горожан Лондона хранились там под охраной воинственных братьев. Деньги, собранные в церквях и часовнях для помощи Святой земле, также стекались в казну ордена, а оттуда направлялись в Иерусалим. Казначеи ордена были уполномочены собирать налоги со священнослужителей, а также у них хранились большие суммы денег, изымавшиеся алчными папами у английского клира, как и аннуитеты – ежегодные подати, взимаемые с вельмож в пользу короля[133].

Деньги и драгоценности Хьюберта де Бурга, графа Кентского, главного юстициария, с 1219 года регента при короле Генрихе III и одного из самых влиятельных баронов Англии, хранились в Темпле. И когда этот вельможа впал в немилость и был заключен в Тауэр, король попытался наложить руку на его сокровища.

Матвей Парижский сообщает об этом следующее:

«Было сказано королю, что Хьюберт, вероятно, сохранил немалое количество сокровищ в Новом Темпле, под охраной тамплиеров. Король, потребовав к себе магистра ордена, прямо спросил его, так ли это. Магистр же, не смог скрыть правду от короля, признался, что у него на хранении деньги указанного Хьюберта, которые были тайно переданы ему самому и его братству, но о размере суммы он не осведомлен. Тогда король попытался угрозами заставить братьев передать ему деньги де Бурга, утверждая, что они были обманом похищены из его сокровищницы. Но братья ответили королю, что деньги переданы им на доверительное сохранение, а посему они не вправе передавать их третьему лицу без разрешения вкладчика, вверившего свои средства братству Темпла. Так как деньги Хьюберта находились под защитой тамплиеров, король не решился отнять их силой, а потому он послал придворного казначея и судью к Хьюберту, который томился в оковах в лондонском Тауэре, чтобы они судебным порядком добились от него разрешения на выдачу всей суммы в пользу короля. Когда посланники объяснили Хьюберту цель своего прихода, он немедленно ответил им, что отдает всего себя и все, что у него есть, к услугам своего короля. Он написал братьям-храмовникам и просил их, чтобы те от его имени передали королю все имущество, помещенное в Темпл. После этого король повелел, чтобы все деньги, тщательно сосчитанные, переместили в его сокровищницу, а перечень всех вещей с указанием их стоимости представили ему. Королевские чиновники и казначей, сопровождавший их, обнаружили, что в Темпле хранилась бесценная золотая и серебряная утварь, деньги и много драгоценностей, перечисление которых воистину поразило бы слушателя»[134].

Короли Англии нередко жили в Темпле, так же, как и легаты римских понтификов, которые взимали от имени папы подати с английских епископств. Матвей Парижский приводит яркое описание поборов представителя папы в Англии, нунция Мартина, жившего много лет в Темпле, который обладал такими полномочиями, какими не обладал ни один легат ни до, ни после него.

«Во время пребывания в Лондоне, – пишет хронист, – он жил в Новом Темпле и прославился безмерным вымогательством денег и драгоценностей. Он обязал аббатов и приоров присылать ему богатые подарки, особую склонность он имел к благородным скакунам, роскошным столовым приборам и богатым одеждам; ежели он считал, что полученные дары недостаточно ценные, он под угрозой отлучения от церкви велел дарителям оных присылать ему более достойные подношения»[135].

В лондонском Темпле часто проходили соборы духовенства и великие церковные соборы, на которых епископы и аббаты принимали законы об управлении церквями и монастырями Англии[136].