— Хорошо, — согласился Хьюго, — жаль, что мне не удалось добраться до этого мерзавца. Я бы навсегда отучил его пугать женщин или кого-либо еще!

— Не пытайтесь найти его, — взмолилась Камилла. — Уверена, что произошла чудовищная ошибка.

Будем надеяться, что он уверен в успехе своего преступления и не будет искать другую ничего не подозревающую жертву, Она прошла по комнате и закрыла окно.

— Наверное, я сама виновата, что оставила окно открытым и задернула шторы. Я облегчила ему задачу. Но я всегда сплю с открытым окном и не выношу духоты.

— В вас говорит деревенская девушка! — заметил Хьюго.

Она храбро улыбнулась ему и вспомнила о своем растрепанном виде. Руки сами потянулись к волосам.

Она забыла, что ее волосы распущены и спадают волнами на плечи, а золотистые пряди обрамляют ее изящное лицо. Она и сама не представляла, как красива сейчас, когда огромные глаза потемнели от пережитого страха, а щеки побледнели после испытанного ужаса. Она все еще немного дрожала.

— Я восхищаюсь вашим мужеством, — проговорил Хьюго. — Большинство женщин упали бы в обморок и нюхали сейчас соли.

— Уверяю вас, что все еще напугана, — возразила Камилла. — Мне очень грустно сознавать, что кто-то хотел избавиться от меня. Этот случай меняет все мои прежние представления о себе.

— Это была ошибка, — еще раз повторил Хьюго, словно убеждая в этом себя самого. — Никто не мог желать вашей смерти. В самом деле, что бы они выиграли от нее?

— Возможно, это был… анархист, — тихо проговорила Камилла.

Она снова задрожала от страха, ее лицо побелело, и она повернулась к Хьюго:

— А если так, то он попытается убить меня снова, — можно быть уверенными, например, во время брачной церемонии.

Хьюго взял ее холодную руку в свою.

— Не думайте о плохом, прошу вас. В Мельденштейне не происходит ничего подобного. Это самая спокойная страна во всей Европе. Жители обожают королевскую семью.

— Папа рассказывал мне об анархистах, — продолжила Камилла. — Они не принадлежат ни к одной стране, не хранят никому верности. Они хотят только убивать, уничтожать и разрушать. О господи!

Что мне делать?

— Вы должны быть храброй! — произнес Хьюго, в его голосе чувствовалась властность, словно он говорил эти слова солдату, испугавшемуся перед сражением. — Если возникнет подобная неприятность, хотя я уверен, что она не произойдет, то вы, как настоящая англичанка, будете подбадривать и успокаивать паникующих.

— А если… я сама… поддамся панике? — тихо спросила Камилла.

— Этого не случится, — заверил он. — Вы слишком сильны духом.

Камилла почувствовала, что к ней возвращается самообладание.

— Может быть, мне будет легче переносить покушения, если убийцы не станут приходить ночью так тихо… и бесшумно, — пробормотала она.

— Когда бы это ни произошло, я уверен, вы встретите их храбро, как и подобает английской леди.

— Как бы мне хотелось поверить вам, — робко проговорила она.

Он все еще держал ее руку в своей. Камилле казалось, что ей передаются магнетизм и сила, исходящие от него. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. В его глазах светились доброта и сострадание, которых она никогда раньше не видела.

— Я буду очень стараться, — проговорила она.

— Не сомневаюсь. Даже если придется нелегко, вы не подведете, — ответил он.

Камилла вздернула голову. Он знал, что разбудил ее гордость и что теперь она полностью пришла в себя.

— Вам нужно отдохнуть, — произнес он. — Завтра снова предстоит долгий путь, и я не хочу, чтобы вы переутомились.

Он отпустил ее руку, но она схватилась за его локоть.

— Нет, — пробормотала она. — Думайте обо мне что угодно, но я не останусь… в этой комнате… сегодня.

— Нет, конечно нет, — успокоил он ее. — Предлагаю вам перейти в мою спальню. Я запру окна на все замки и опущу решетки, а сам сяду в коридоре около двери. Если что-то случится, что совершенно невозможно представить, то просто позовите меня. Пистолет у меня в руке, он стреляет без промедления. Так что, уверяю вас, вы будете в полной безопасности.

— Но вам тоже нужно отдохнуть, — возразила Камилла.

Он улыбнулся:

— Когда мы воевали в Испании, мне часто приходилось обходиться без сна или отдыха. Уверяю вас, что мне не составляет никакого труда просидеть всю ночь в кресле. Оно гораздо удобнее твердой земли, к которой я привык.

— Вы уверены, что сможете в нем выспаться? — спросила Камилла. — Если хотите, мы можем разбудить Розу, и я заставлю ее поклясться, что она ничего никому не скажет.

Камилла сама сомневалась в своих словах. Она знала, что Роза — безнадежная болтушка и то, что на ее хозяйку напали и пытались убить, было слишком захватывающей новостью, чтобы, ахая и приукрашивая, не поделиться ею ни с одной живой душой.

Хьюго покачал головой:

— Мне больше нравится ваше первое предложение — сохранить происшествие в секрете. Роза все разболтает, то же самое относится и к баронессе.

Я разбужу вас, когда рассветет и в гостинице начнут просыпаться люди. Тогда вы сможете перейти в свою комнату. А пока оставайтесь в моей, а я буду охранять вас.

— Спасибо, я вам так благодарна, — произнесла Камилла.

Она пошла по направлению к двери, но не удержалась и бросила последний взгляд на кровать. Вид подушки под одеялом создавал впечатление, что кто-то лежит на постели. Камилла снова представила, что могла бы лежать там сейчас мертвая, и содрогнулась.

Словно прочитав ее мысли, Хьюго Чеверли тихо сказал:

— Забудьте об этом случае. Про такие вещи надо сразу забывать и никогда не вспоминать снова.

— Я никогда не забуду вашу доброту, — проговорила Камилла.

— Доброту? — переспросил он и тихо добавил:

— Я тоже никогда не забуду эту ночь.

Что-то в его тоне вновь заставило ее смутиться и потупить взгляд. Она опять вспомнила о, том, в каком она виде. Ее мама умерла бы при одной мысли о том, что ее дочь ведет задушевные беседы с джентльменом, которого едва знает, и одета при этом лишь в ночную сорочку и атласную накидку.

Камилла склонила голову и вышла из комнаты.

Хьюго Чеверли взял со стола свечу и последовал за ней. Они вошли в его спальню. Он оставил свечу возле кровати, поднял кресло, стоявшее перед камином, вынес его в коридор и поставил перед дверью. Кресло полностью закрыло проход, так что пройти в комнату, не задев его, было просто невозможно. Затем он закрыл окно, затворил тяжелые деревянные ставни и задвинул засов.

— Теперь вы в безопасности, — проговорил он. — Готов поклясться, что ни один мерзавец не потревожит вас, какие бы дурные намерения у него ни были.