— Русски, тафай к берег! Помогать!

Дрифтер медленно подошел к пирсу. Спустили трап. Норвежский переводчик поднялся на борт и подошел к капитану. Его сопровождали два молодых парня, жующих жвачку и лениво оглядывающихся по сторонам.

— Наш вождь Олаф Ульгерссон гофорить вам, что тфой корабль — наш, ты и тфой люди — рабы!

— Что происходит? — Капитан оттолкнул переводчика. — Парни — это пираты!

Но норвежцы с топорами в руках уже запрыгивали на борт. На палубе завязалась драка, в рубке кто-то успел нажать на ревун, привлекая внимание оставшихся на катере. Капитан сцепился с одним из норвежцев, не давая ему пустить в ход большой топор на длинной ручке.

— Все за борт! Плывите на катер!

Сильный удар сзади обрушил капитана на палубу. Большой охотничий нож прижался к его шее.

— Тфой молчать, раб! Один слово — смерть!

Действуя слаженно и согласованно, пираты валили русских моряков одного за другим. Кто-то метнул топор, и один из моряков упал с прорубленной грудью. Кого-то оглушили и тут же связали. Мотористы не успели задраиться, их тоже вытащили на палубу. Нападение было стремительным и ошеломляющим. Большинство команды было схвачено, избито и брошено на палубу рядом с капитаном. Прыгнуть за борт удалось только троим. Один сразу нырнул и, вынырнув уже далеко в море, сразу отправился в сторону катера. Его медленно догонял второй моряк, успевший уже сбросить обувь и одежду. Третий замешкался около борта, и его догнал умело пущенный камень. От удара в затылок моряк ушел под воду и больше не выплыл, утонул, оглушенный или с проломленной головой.

На борт поднялся мужчина в камуфляже, чьим украшением был большой бронзовый шлем с декоративными рогами, явно украденный из какого-то музея, и боевой топор оттуда же. «Олаф, Олаф!» — пронеслось по палубе. Капитана подняли на колени, рядом с ним встал переводчик. «Вождь» проорал что-то на норвежском, и пираты заревели в ответ, вздымая вверх руки с зажатыми в них топорами. Капитан огляделся. Несколько окровавленных тел было свалено на корме. Остальная команда лежала у ног Олафа.

— Олаф, потомок викингов, делать тебе честь — остафлять жить! — сказал переводчик.

— Как вы смеете! Мы иностранные граждане! — Сильный удар разбил капитану губы, заставив замолчать.

— Когда Олаф гофорить, ты, раб, — молчать!

«Из какой психушки они повылазили? Уж лучше бы пограничники…» Капитан зажал губы рукавом и посмотрел в море. Катер, подобрав моряков, уходил на восток… «Молодцы, парни, только не возвращайтесь…»

Пограничники ушли рано утром. Санька рвался с ними, но Командор запретил ему уходить из поселения дальше города. День начался по уже заведенному распорядку. Завтрак, развод на работы. Остров медленно пустел. Около замка остались только лазарет и строительная бригада, сколоченная из студентов-архитекторов и всех, кто имел хоть какое-то отношение к строительству. В прошлой жизни центральная башня и главный корпус замка были окружены каменными стенами, которые за годы развития превратились в каменную крепость, занявшую весь остров. Катаклизм сохранил башню, но окружавшие ее строения превратились в груды мусора, засыпанные землей и заросшие кустами и деревьями. Теперь, после очистки земли от растительности, пришла пора разбирать завалы. Старые средневековые фундаменты можно было использовать для возведения на них новых жилых домов, камень и кирпичи складировать для будущих строений, землю, осколки и мусор сваливать вдоль берега для расширения острова, для начала в небольшую бухточку на северной стороне. Этим и занялась новая бригада. Места на острове уже не хватало, а строиться за его пределами, при всей привлекательности и необходимости этого предприятия, было все же рановато. А под одним из завалов вполне мог обнаружиться музейный запасник. Книги и архивы, скорее всего, истлели в сыром климате, но настоящее оружие могло и сохраниться. Часть острова, очень незначительная, была выделена под огороды, но в будущем решили от них отказаться, перенеся все поля и пашни в садоводство. Там тоже началось возведение плетней, огораживающих сохранившиеся посевы, строительство дома для селян, амбара для хранения урожая, дозорной башни для охраны. Возведение частокола отложили на потом, это требовало много сил и леса. А людей не хватало. Ролевики, которых, после побега верховного мага, возглавили меченосцы, дружно вызвались возводить форпост под будущую кузницу. Видимо, их привлекла перспектива создания реальных, а не текстолитовых мечей. Ну и, как попутная продукция, молотков, гвоздей, топоров, лопат и прочих инструментов. Дорожники валили просеку, уже подбираясь к вершине холма. Леса в окрестностях было очень много, и Командор решил пока не заглядывать далеко в будущее, когда возникнет необходимость в создании лесничеств и лесхозов. Народ работал, не заглядывая в завтрашний день. Все уже поняли, что возврата не будет. Терять было нечего. Можно было только приобретать. Всем хотелось жить в нормальных домах, с добрыми соседями, под охраной сильной дружины, желательно с мудрым и чутким руководством. Пусть это будет деревня, без электричества, телевизоров и автолавки по выходным, к этому можно привыкнуть. Теперь пугало не это, а неизвестность вокруг. Хотя разведка и уже найденные пасека и застава вроде говорили за то, что окрестности пустынны и незаселенны, но что находилось не в сорока, а в ста километрах? Новые территории были большим белым, а скорее, черным пятном, неизвестным, а потому опасным. Вряд ли стоило ожидать, что по берегу каждый год проходила миграция толпы варваров. Следов их стоянок нигде не было. Но ведь все когда-нибудь случается в первый раз. У вечерних костров старые сказки и прочитанные книги про жизнь древних племен уже начали перерастать в новую мифологию. Как ни странно, это еще больше объединяло людей, желающих уйти в свободное плавание больше не находилось. Все новые и новые группы людей, которые выходили к острову, привлеченные маяком или по наводке скаутов, присоединялись к сообществу. Но приток новичков уже ослабевал. «Брызги» слились в одну «каплю». Застава, видимо, была последней крупной находкой. Мелкие группы еще могли блуждать по лесу или уйти далеко от замка и образовать свои сообщества. Когда-нибудь островитяне найдут их или остатки их поселений. Пока было необходимо выжить самим.

День за днем жизнь налаживалась. Понемногу все стянулись в новый и уже привычный распорядок, распределились по интересам или по необходимой работе. Уже работала глиняная мастерская, выдававшая горшки, кружки и тарелки. Осколки брака и часть сырой глины, предварительно высушенной на солнце, дробились в песок в больших каменных жерновах для изготовления строительного раствора. Кто-то вспомнил, что туда при замесе надо бы еще и сырые яйца вбивать, для прочности, но кур пока не было, решили обойтись речным песком. На цемент было мало похоже, многоэтажку на таком не построишь, но фундаменты под деревянные дома скреплять было можно. Поставки глины превращались в постоянный, требующий людских ресурсов процесс. Кто-то уже начал плести корзины из ивовых прутьев. Когда Командор узнал об этом, сразу определил к мастеру пару учеников, чтобы его знания не пропали. Пробовали плести из бересты кузовки и коробочки. Уже начали посылать с гонцами записки на бересте. Буквы приходилось сначала вырезать, а потом затирать углем или разведенной в воде золой. Просто написанные углем буквы стирались. Собрать компьютер из березовых чурок пока никому не удавалось. Рыбаки выпросили карабин и пристрелили лося, найденного на острове. Один из них взялся дубить шкуру. Пока никто не додумался, как делать лапти. Изготовление одежды и обуви тоже стояло под вопросом. Неподалеку от садоводства нашли небольшое поле «с голубенькими цветочками». Агроном утверждал, что это лен. Ему посоветовали найти также и коноплю. И желательно не канатную… Ролевики притащили Командору палку-посох и длинную берестяную ленту, заполненную непрерывным рядом букв.