— Я буду жить точно так же, как жила до этого, — сказала я, — ничего в моей жизни не изменится.

— Почему ты никогда не рассказывала мне о том, как ты к нему относишься?

— Я не думала, что это будет для кого-то важно.

— Но ведь мы подруги, — напомнила Камилла.

— Он всего-навсего какой-то актер, — сказала я, — ты бы мне просто не поверила.

— Но ты же никогда и не видела его так близко, как сейчас.

— Это совершенно не важно, я думаю о нем с самого детства. А что я могла понимать в этом своем безоблачном детстве?

— Но ведь ему очень много лет, и он уже вряд ли что-нибудь изменит в своей жизни.

— Это тоже совершенно не важно, — сказала я. — Просто там, где он, — всегда солнце, и только за ним я пошла бы без оглядки на край света. Да только это все интересно лишь мне одной и больше никому.

Через пару недель беспрерывных съемок Эйб Робинсон и Люк Беррер отсняли уже много материала.

— У нас в фильме должна быть постоянная игра мысли, весь фильм должен быть насыщен невероятными диалогами, — сказал всем Эйб Робинсон.

— Не выйдет, — сказали ему Джек Марлин и Люк Беррер.

— Но почему? — не понял Эйб Робинсон.

— Главный герой не потянет, — объяснил Джек Марлин.

— Что не потянет? — не понял Эйб Робинсон.

— Невероятные диалоги, — уточнил Люк Беррер.

— Ну что вы все к нему привязались? — сказал Джефф Дармер.

— А вы у него спрашивали, он хоть пару книг за свою жизнь прочел? — тут же спросили Джек Марлин и Люк Беррер.

— Ну, думаю, что уж пару книг-то он за свою жизнь точно прочел, — сказал Эйб Робинсон.

— Ага, — сказал Джек Марлин, — в тюремной камере, когда отсиживал две недели за мелкое хулиганство.

— С чего вы взяли, что он сидел за мелкое хулиганство? — не понял Эйб Робинсон.

— Ну хоть что-то в его биографии должно быть занимательное, — объяснил Эйбу Робинсону Люк Беррер.

— Что вы привязались к человеку? Конечно, в его жизни было много занимательного, ведь он даже женат! — сказал Джефф Дармер.

— Ну и что? — не унимался Джек Марлин. — Да у нас полмира женаты таким образом. Лишь бы жениться!

Но так или иначе, к середине лета неуклюжий Алекс Мартин освоился с окружающей его действительностью, и ему тоже иногда доверяли сказать что-нибудь «от себя». И не всегда это были такие уж глупые и нелепые мысли.

А в один прекрасный и солнечный день Алекс Мартин и вовсе потряс весь творческий и технический съемочный коллектив. Он пришел на съемки и сказал всем, что он — кельт.

И вся съемочная группа побросала свои дела и тесной толпой собралась вокруг белокурого Алекса Мартина. Кто-то трогал его пальцем, кто-то пристально разглядывал черты лица.

— Черт его знает, — сказала сама себе в тот день съемочная группа, — все может быть.

Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер приехали в тот день на съемки несколько позже, чем обычно. И они не поняли, почему вокруг главного героя собралась такая большая толпа. Быть может, он сегодня с утра пораньше где-нибудь упал и сильно ушибся?

Но с пышущим здоровьем Алексом Мартином сегодня, а впрочем, как и всегда, ничего такого особенного не случилось. Просто, как объяснила Эйбу Робинсону и всем прочим съемочная группа, с сегодняшнего дня он был — кельт.

Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин и Люк Беррер почему-то очень обрадовались этому обстоятельству. И они тоже окружили Алекса Мартина и тоже стали его трогать и внимательно рассматривать.

— Кельт? — радостно спросил Алекса Мартина Эйб Робинсон, — кельт из Уэльса?

— Да, — важно ответил Алекс Мартин, — валийский кельт. Нас даже римляне в свое время не покорили.

— А валийский язык ты знаешь? — с восторгом спросил Алекса Мартина Джефф Дармер.

— Какой язык? — не понял Алекс Мартин.

И все присутствующие только развели руками. Так в тот же прекрасный, солнечный и увлекательный день съемочная группа этого необычного фильма вновь потеряла к своему главному герою весь интерес.

Киностудия братьев Тернеров почти не тратилась на декорации в фильме, роскошный особняк и так был до отказа уставлен превосходной мебелью не хуже любого государственного музея. И после съемок мы обычно мило сидели на больших красивых диванах и пили кофе за антикварными столами.

Даг Хауэр снялся в двух довольно больших сценах и улетел на съемки другого фильма. А потом он прилетел опять, снялся еще в трех огромных сценах и куда-то снова улетел.

Каждый день к нам пытались прорваться вездесущие репортеры, но ворота особняка хорошо охранялись. Эйб Робинсон решил не делать рекламу этому фильму, и пресса терялась в догадках о том, что происходит на киностудии братьев Тернеров в городе и роскошном особняке за городом.

Даг Хауэр прилетел на съемки в третий раз, когда газетами было объявлено, что Эйб Робинсон снимает что-то нереальное, мистическое и инфернальное, и у него ничего не получается, а то бы он обязательно поделился замыслами с прессой.

Некоторые сцены Эйб Робинсон и Люк Беррер выносили прямо на улицы города, и это у них отлично получалось. Правда, для этого киностудии приходилось отдельно договариваться и с властями, и с полицией, но иногда это получалось и так.

Люк Беррер сливался с уличной толпой и закашивал под обычного туриста с любительской кинокамерой. Таким образом он умудрился сделать немало очень даже неплохих эпизодов.

Но благодаря стараниям обиженной прессы все горожане знали, что в городе снимается какой-то художественный фильм. А потому прохожие стремились узнать Эйба Робинсона, Джеффа Дармера, Джека Марлина и Люка Беррера в любом их маскировочном одеянии.

И нет-нет да в кинокамеру сосредоточенного Люка Беррера засовывалась чья-нибудь посторонняя физиономия. И эта нахальная физиономия пыталась передать через кинокамеру Люка Беррера горячие приветы не только своим маме и папе, но также и всем остальным ближайшим родственникам.

И весь этот материал тоже, в конце концов, попал в монтажный блок киностудии. И Эйб Робинсон, Джефф Дармер, Джек Марлин, Люк Беррер выудили из этих пленок все, что только могли. И некоторые из этих кратких секундных эпизодов тоже вошли в этот необычный фильм, и это впоследствии шокировало и критиков, и зрителей.

А чуть ли не каждый день после напряженных съемок у съемочной группы еще хватало сил и времени на посиделки, чаепития и разговоры в огромных комнатах шикарного особняка. Однажды мы собрались в огромной гостиной особняка, на улице шел сильный дождь, никому не хотелось куда-то уезжать в такую ужасную погоду.

В одном конце гостиной на большом диване сидели Даг Хауэр, Эйб Робинсон и Джефф Дармер. Эйб Робинсон и Джефф Дармер что-то взахлеб говорили Дагу Хауэру, а он сосредоточенно смотрел в глубь себя.