на то, как нахмурились парни после этих слов, и продолжил, — Вот сейчас, если этот человек встанет и признается, обещаю лично, он умрет быстро, от пули. Сейчас, я даю этому человеку выбор.

Давид снова замолчал. Держал долгую паузу, давая каждому к кому это обращение, решить — признаваться или нет.

— Если мы найдём его сами, он поймёт, что зря не воспользовался этим шансом.

Гробовая тишина в зале. Кажется никто не дышит. Слышно как скрипнул ворот рубашки Давида когда он повернулся и остро глянул на меня.

Тяжело, опасно, подозрительно, он смотрел, и все смотрели вслед за ним.

— Захар выжил. Повезло, — сказал Давид и мои скулы сцепленные до предела облегчено разжались.

— Спасибо, — сказал я хмуро и напряженно глянул из-под бровей.

Ситуация хреновая. В воздухе летает подозрение. Не скажу, что я чувствую на себе это подозрение, но спиной ощущаю взгляды, которых лучше бы не было вовсе.

Хотя, я привык. Они все считают меня слишком правильным и даже честным. А честные у нас не в почёте.

Но тогда где логика, если я такой честный, то почему подозревают меня?

Не истеричного Луку, не тихушного Кота, а меня.

Да и хрен с ними. Мне не привыкать. Прорвёмся. С Захаром нормально, это уже радует.

Ещё немного поговорили о делах. Решили, кто и где. Расписали территории заново, потому что одна бригада не вернулась с задания и теперь их объекты перераспределились. В общем, дела насущные.

— Парни, — в конце обратился ко всем Давид, — сейчас у нас пойдут нелёгкие времена, но мы уже переживали подобное и теперь не станем расслабляться. Необходимо привлечь новичков. Каждого проверяйте, отвечаете за них головой. Всё. Все свободны.

Сразу гул голосов, кто-то к выходу, кто-то к Давиду. Я пошел на выход, прошел по коридору, вывернул на лестницу и сразу столкнулся с Лейлой. В платье, едва прикрывающем задницу и почти совсем не прикрывающем классную полную грудь. Лицо помято, словно ото сна. У неё другого и не бывает. Вечно с кем-то валяется.

— Привет, — сказала она и в глазах вспыхнул тусклый огонёк радости.

Что-то грустная, но мне до задницы настроение Лейлы.

— Привет, мне некогда, — хотел пройти мимо.

— Ваня, — она схватилась за рукав куртки.

Я повернулся, недовольно выдернул:

— Я Бес, не нужно путать. Для тебя я — Бес.

Она остановилась. Отошла. Грустная.

— Чего ты хочешь? — спросил, — выяснили — забыли, что ещё?

— Ты когда-нибудь простишь меня?

— Ты что глупая? Мне нечего прощать. Забудь. Каждый получил, что хотел. Ты толпу мужиков, а я… — я затих, вспомнилась Ева.

— Я знаю о ком ты думаешь.

Я дернул головой, нахмурился.

— Об этой маленькой сучке, за которую ты отдал все свои деньги.

— Заткнись, это не твоё дело.

— Ну конечно о ней, — лицо Лейлы злобно искривилось, когда-то оно не было таким злым.

Она что видит меня насквозь? Понимает, о ком я думаю. Да плевать.

— Она такая же шлюха как и все. И ты тоже её бросишь сюда в этот сраный дом, когда натрахаешься с ней.

Быстро подошел, протянул руку схватил и сдавил скулы Лейлы. До боли, до слёз в её глазах.

— Закрой — свой — поганый — рот.

— Точно. Это она, — выдавила Лейла.

— Иди и займись тем, что ты любишь, — я оттолкнул её и тут из-за угла вышел Лука.

Глянул на нас обоих оценил обстановку и усмехнулся.

— Воркуете?

— Закончили ворковать.

Я повернулся и начал спускаться.

— Ну что детка, пойдём, а то, как тебя вижу сразу яйца чешутся, — ехидно процедил Лука и обхватил Лейлу.

— Пойди об стену почеши, — злобно сказала она, хотела развернуться и пойти.

Но от Луки ещё никто и никогда не уходил. Если только однажды.

— Я с тобой тут играться не собираюсь, — схватил он Лейлу и потянул за собой снова наверх. — Быстро в комнату и готовь дырку. Бля, будет мне тут ещё разговаривать.

Толкнул её и она, кинув на меня замученный взгляд, пошла наверх.

Они исчезли из поля зрения. А я вышел во двор, обошел дом с другой стороны, с черного входа.

41. Бес

Вниз по лестнице. И там уже другая реальность.

Дом Давида своеобразная крепость. С черного входа помещения не для всех. Тут комнаты, предназначенные для разных целей.

Первый — цокольный этаж, дальше подвал. Там обычно прячут заложников, там выбивают признания и правду, если она нужна. Разными методами. Кулаками, огнём, водой или током. Уколами или ещё какой-то хернёй. Я в эти дела не вникаю. Этим занимаются другие люди. Мы с парнями на выезде, кого нужно захватить и привезти. Остальное не наше дело.

Мы можем избить до полусмерти, быстро шлёпнуть, но пытать, это особый род занятий. Человек, который делает эту работу, должен обладать другими характеристиками и качествами. У Давида есть пара таких людей. Нам это не интересно, занимаемся своим делом.

Тут же, с черного входа небольшая операционная. Ну как, комната с кушеткой и столом для всякой докторской ерунды, которую Айболит с собой приносит.

В этой комнате достают пули из парней. Лично из меня Айболит достал две пули. Одну из ноги, другую из плеча. В операционной я постоянный гость. Тут же мне зашивали все мои ножевые.

Один раз я глубоко попал к конкурентам и мне резали спину. Они думали я вот так сразу всё и расскажу. Но у меня сниженный порог боли. Резать можно хоть целый день и в конце я умру не от боли, а от потери крови. Но конкуренты этого не знали.

Сейчас тут, в изоляторе лежит Захар.

Я прошел по коридору в самый конец, толкнул дверь и очутился в небольшой светлой комнате с кроватью. Стол и стул у стены. На стене телевизор.

Захар лежит на боку. Вроде спит, но когда я вошел он открыл глаза. Я улыбнулся, взял стул и сел напротив.

— Ну что герой, как успехи?

— Та вот, лежу целый день. Задолбался уже, — он потянулся к пульту и включил телевизор.

— Наверное, давай бросай это дело. Не твоё оно.

— Ты там знаешь, моё — не моё.

— Третий раз может быть последний.

Захар криво усмехнулся.

— Да я и сам уже думал, когда в той больнице лежал, нахрена это мне надо. Вот так шлёпнут и мама родная не узнает. Думаю, хватит, наигрался в солдатиков и в войнушки.

— Вот и я про что.

— Да мне-то зачем, я человек свободный. Это у тебя вон — девушка.

— А причём тут это, когда нам девушки мешали?

— Ну, не