— Единственный вариант… — начал Хуан и тут же покачал головой: — Нет, это не вариант.

Мириам заглянула в журнал — страница была заполнена пронумерованными квадратиками, обозначавшими гостиничные номера. Мизинец Хуана остановился у квадратика, где еще не было пометки фломастером, как почти во всех других квадратиках. Крестик показывал, что соответствующий номер был заселен или забронирован.

— Сколько времени вы еще пробудете? — спросил Хуан. Не спросил, когда именно приедет брат, возможно, желал уберечь ее от вранья. А Мириам неотрывно смотрела на пустой, пока не отмеченный крестиком квадратик в журнале.

— Не знаю, — сказала она. — Дня два…

Хуан почесал лоб.

— Я спрашиваю потому, что, если речь идет лишь о двух-трех днях, я мог бы предложить вам ночлег у нас дома. Жена днем работает, дочка в школе… У нас тесновато, но вам мы будем очень рады.

Мириам смотрела в лицо официанта, которое, как и раньше, светилось добротой. «Отчего я прямо не сказала, о чем идет речь?» — размышляла она. Или, может, он нарочно так говорил? А его излучающее доброту лицо просто взывало к ее совести?

— Спасибо вам. — Она опустила глаза, потому что не решалась более смотреть на него. — Я бы… Мне кажется… А что вот это? — Она показала на пустой квадратик в журнале.

— Нет-нет, это не для вас. Это люкс, многокомнатный номер. Собственно, целая квартира. У нас таких два, только не в самой гостинице, а тут недалеко по бульвару.

Она не ответила. Во рту пересохло, не исключено, что от виски вчера вечером, она провела языком по губам.

— Вообще-то номер великоват для вас, — сказал Хуан.

Великоват. А имеет в виду — дороговат. И вдруг она почувствовала, насколько ей обрыдли эти его постоянные покровительство и защита. И от чего, а? От нее самой? Она же нарочно приехала сюда одна, чтобы избавиться от всех этих голосов-нянек в голове!

— Сколько стоит?

Она не хотела, но голос ее прозвучал раздраженно. Хуан от неожиданности заморгал и тотчас превратился в вышколенного официанта гостиницы для туристов, обязанность которого исполнять пожелания гостя, человека выше его. Он назвал цену люкса, собственно говоря целой квартиры. Вообще-то сумма показалась ей не намного больше той, что она платила за свой номер, и она решила уточнить.

— Это за сутки, — ответил Хуан. — И к сожалению, мы сдаем люксы только на неделю.

Позднее она часто будет задаваться вопросом, сама ли она приняла решение или его внушили ей свыше. Ей вспомнился сборник комиксов, который она недавно читала вслух Алексу, там к герою одновременно обращаются порхающий в воздухе ангелочек и красный чертенок с драконьим зубом. Ангелочек умоляет героя прислушиваться к голосу сердца, а чертенок заманивает его ступить на дурную дорожку. За те две-три секунды, что она с неподвижным лицом — внешне неподвижным лицом — смотрела на Хуана, ей вспомнились именно эти слова, и, хотя она не могла видеть себя со стороны, она не сомневалась, что даже ни разу не моргнула, а в голове одновременно роилось множество мыслей.

Так, ей вспомнилось, как однажды днем в Амстердаме она отправилась в «Поло Ралф Лорен» за джинсовыми куртками для Алекса и Сары. Куртки относились к категории «жутко дорогих», но качеством превосходили все, что она покупала им в комиссионке. Покупка была связана с тем, что после завтрака, когда Мириам уже отвела детей в школу, Бен с серьезным выражением лица и еще более серьезным голосом сообщил ей, что у них есть проблемы с финансами и в ближайшем будущем им придется несколько урезать расходы. Свою роль сыграла неприязнь Бена к фирменной одежде вообще.

— Ну почему так получается — прилепил лейбл, и вещь сразу дорожает? — вопрошал он. — И чем же хуже покупать в комиссионном?

Иной раз она просто доходила до грани. И тогда видеть не могла эти поношенные брюки и свитеры с не очень аккуратно заштопанными дырами. Когда она в тот день вернулась домой с покупками и увидела мордашки детей перед зеркалом, совершенно ошалевших от своего вида в обновках, а не в обносках, вот тогда она решила, что эпоха секонд-хенда для нее навсегда ушла в прошлое. Бен жил в другом мире и не замечал метаморфоз, происходящих с детьми.

Конечно, она думала не только о фирменной одежде, но и о цене здешнего люкса. Можно бы оплатить кредиткой, но тогда потом рано или поздно астрономическая сумма все равно всплывет в распечатке их общего счета. Когда-то давно Бен открыл общий счет, «потому что нам нечего скрывать друг от друга», как он сказал. Сейчас она проклинала эту общность. Нет, надо действовать иначе. Она вспомнила Рюйда и чуть не застонала от стыда. В прошлом он не раз совал ей незаметно в руку купюру-другую, иногда прямо спрашивал, не надо ли помочь, но, по неписаному закону, она никогда не просила у него денег. В прошедшую зиму он предложил взять с собой Алекса и Сару на горнолыжный курорт, но Бен и слышать не захотел.

— Ну какой смысл в этом буржуазном спорте? — сказал он. — А оттуда они вернутся такими же избалованными, как и его дети.

Она глубоко вздохнула:

— Я беру этот люкс. На неделю.

Она в упор посмотрела на Хуана и сразу поняла, что он видит ее насквозь. Доброта в его глазах временно уступила место чему-то очень похожему на злорадство — или на сочувствие, что в этой ситуации одно и то же.

Высоковато дамочка с этим люксом хватанула, говорили глаза, не по карману живет. В будничной жизни вынуждена довольствоваться второразрядным. Второразрядный режиссер, делающий второразрядное кино. А ей неохота оставаться внизу. Отныне одежда только с фирменным лейблом.

— Как пожелаете, — сказал он.

Войдя в номер, она не могла сразу определиться, с какого из двух непростых телефонных разговоров лучше начать. Кому позвонить сперва — Рюйду или Бену? Она открыла мини-бар, достала пакетик соленого миндаля и малюсенькую бутылочку рома «Бакарди».

Надорвала пакетик, отвинтила крышечку и расположилась на постели.

— Ну, поехали! — сказала она себе. — Не выпендривайся. Держись спокойно. Все путем. Все в норме.

— Мириам! — Рюйд ответил сразу после первого же гудка.

Хотя в субботу он, вероятно, был дома, она все-таки позвонила на мобильный, ведь иначе трубку может снять кто-то из детей или Ингрид, которой придется поневоле все выложить.

— Ты где? Все еще в Испании? — До нее доносились знакомые домашние звуки, детские голоса, телевизор или включенный плейстейшн. — Как там погода? — поинтересовался Рюйд. — Погоди, сейчас перейду в сад. Тут у нас всю неделю лил дождь, а сегодня вот опять весна.

Ожидая продолжения разговора, она приложила к губам бутылочку. Ром никогда не был ее любимым напитком, однако он приятно обжигал язык и согревал горло. На другом конце линии по садовым плиткам заскрежетали ножки стула.

— Мириам. — Его голос звучал тише, чем только что. — Как ты там?